Ликогала

Анастасия Кивалова Ликогала

Думают люди в Ленинграде и Риме,

Что смерть – это то, что бывает с другими,

Что жизнь так и будет крутить и крутить колесо.

Слышишь, на кухне замерли стрелки часов?

Но ничего-ничего, – погрустит и забудет,

Через время появятся новые люди.

Едут троллейбусы без габаритных огней.

Люди ночами делают новых людей.

Люди кричат, задыхаясь от счастья,

И стонут так сладко и дышат так часто,

Что хочется двигаться с каждой секундой быстрей,

Делая, делая, делая новых людей.

Александр Васильев, Новые Люди

Часть 1. «2178».

– Близнецов нашла волчица и выкормила своим молоком. Когда они выросли, то основали город. Наша цивилизация исходит из культуры этого города и государства,– молоденькая учительница давала урок двоим ученикам,– По легенде Ромул убил Рема и назвал город своим именем, взяв на себя всю ответственность за его жителей.

– А куда Маугли делся? У волчицы остался?– наивно спросила восьмилетняя ученица.

– О нет, милая, это совсем другая история,– рассмеялась учительница, поведя нежными загорелыми плечиками.

Глава

I

. Слизевики.

Утро. Прекрасное летнее утро. Половина девятого утра.

Красивая сероглазая брюнетка поднимает роллставни между индивидуальных отсеков с кроватями. Это «Елена», робот-сиделка для трёх пожилых людей. Андроид бодрящим голосом приветствовала людей:

– Доброе утро,– «Елена» улыбнулась вполне живой человеческой улыбкой и открыла жалюзи на окне.

– Доброе,– ответил справа мужской старческий голос. Это был Самсон, самый старый из подопечных «Елены». По виду ему было лет сто.

Андроид подошла к первой кровати слева, приготовив в руке шприц с лекарством, и добавила его в систему на руке пациента.

– Скорее уже, больно не выносимо,– стонал на кровати высокий, с идеальными пропорциями тела чернокожий пациент. Его измученное лицо сморщилось и замерло в ожидании эффекта от сильного препарата. – Ты выполнила мою просьбу?

– Да, я переслала ваш запрос. Очередной отказ. Каждый живой человек – это бесценное сокровище.

– Проклятый Совет. Двадцатка маразматиков!

«Елена» подошла к третьему пациенту, это был японец, самый молодой из присутствующих мужчин, ему было около шестидесяти, но выглядел он, как все японцы, моложе своих лет.

– Здравствуйте, Кен. Сегодня первое число месяца, я возьму у вас очередной образец,– программа робота-сиделки выдала честную, искреннюю улыбку на лице андроида.

– А-а-а-а!!! Нет, я не хочу, это больно!!! – завопил Кен, одеяло, которым он был накрыт, заходило волнами от протестных движений японца.

Откинув одеяло, «Елена» поставила прибор на промежность Кена. Вместо рук и ног у японца были культи, он ими отчаянно махал и громко кричал. Прибор издал зуммер об окончании процесса. Пациент продолжал орать: «Нет, нет, нет!!!».

«Елена» взяла пробирку с белой жидкостью, спрятала в специальный контейнер. Отточенными запрограммированными движениями андроид быстро поменяла под Кеном пелёнки и подошла к Самсону. Старик был совершенно лысый, с пигментными пятнами, но живыми глазами. Умывшись с помощью «Елены», Самсон посмотрел на себя в зеркало:

– М-да, хочешь увидеть ангела, посмотри на еврейского ребёнка. Хочешь увидеть чёрта – посмотри на еврейского старика.

«Елена» воспринимала людей лишь как задачи заложенной программы. Роботы не испытывают ни брезгливости, ни сочувствия, ни привязанности. Красота для программы – соотношение пропорций разных частей тела, и только в том случае, если функция робота – создание изображений для людей.

Выполнив все утренние процедуры и пересадив подопечных в самодвижущееся кресла, «Елена» откинула столики для завтрака. Андроид опять улыбнулась просто очаровательной, с точки зрения людей, улыбкой:

– Через десять минут завтрак. Сегодня овсяные хлопья, омлет, персиковое пюре и кофе.

– Опять овсянка,– ворчал Саед.

– Для слизевиков овсяные хлопья – любимая еда,– сказал Самсон.

– Я двадцать пять лет ел эту кашу, а теперь мне третий месяц дают ту же овсянку под комментарии этого чокнутого. Снова он про своих одноклеточных паразитов рассказывать будет!– это уже Кен протестовал против однообразия своего существования. Он голосом включил плоский экран во всю торцевую стену комнаты, нашёл канал с жёстким фильмом для взрослых и стал ждать завтрак.

«Елена» привезла на тележке еду.

– За последние сто тысяч лет тарелки практически не изменились, как были в форме крупных раковин, так и остались,– продолжил умозаключения Самсон. Ему было приятно осознавать, что-то очень старое да сих пор было очень нужным.