Ликуя и скорбя

Ольгерд призвал смоленских князей Святослава и Андрея, просил их пойти к Дмитрию узнать — не согласится ли развести войска без боя, на перемирие?

— От кого перемирная грамота?— спросил Боброк литовских воевод.

Князь смоленский Святослав Иванович наперед литовцев объявил:

— От князя Ольгерда и от князя Михаила!

— Не будет перемирия! — ответил Боброк.— Мы с Ольгердом бились. Князь же тверской разбойник,— с ним не мириться, а плетьми наказать.

Литовские воеводы тут же дали согласие, что Ольгерд поручится за Михаила как за подручного князя.

— Мир навсегда! — поспешил заявить Святослав Иванович.

— Не спеши, князь! — остановил его Боброк. — Ольгерд разорял землю! Князь Дмитрий оставляет за собой право взыскать с обидчика! Даем вам сроку от Оспожина заговенья до первых зазимков.

Записали: «...от Оспожина заговенья до Дмитриева дня межи нас войны нет».

— С Ольгердом ладно! — сказал Боброк.— Пусть за Михаила скажет!

Ольгердовы послы молчали.

— Дает Ольгерд ручательство за Михаила как своего князя подручного? — спрашивал с издевкой Боброк, зная, что передадут послы его слова Михаилу.

Послы молчали.

— То  не  все! — продолжал  Боброк.— Пусть  Михаил вернет все, что пограбил на московской земле с той поры, как начал приводить Литву, как сам на Москву набегал! Все, все пусть вернет назад, а полон из Литвы выкупит и в Москву приведет! А там, где поставил наместников и волостелей, сгонит долой.

— Как мы за князя Михаила-то решим? — воскликнул Святослав Иванович, смоленский князь.— А буде не послушает?

— А не послушает, — ответил Боброк,— мы сами спросим, а запишем в грамоте, что ни Ольгерд, ни брат его Кестутий за Михаила не вступаются!

— Не будем так писать в грамоте! — ответил князь смоленский.

— Без этакой записи не будет и перемирия! — отрезал Боброк и встал из-за тесаного стола, что был поставлен в переговорном шатре.

Ольгердовы послы удалились. Боброк приказал стрелкам выступить на край обрыва. Три тысячи стрелков, вооруженных самострелами, выстроились в боевой порядок на краю оврага. Послы не замедлили обратно. Согласились записать все, что потребовал Боброк о тверском князе, и о возврате захваченного, о выкупе полона из Литвы и о смещении наместников.

Грамоту подписали Ольгерд и князь Дмитрий. Ольгерд запечатал ее восковой печатью, от имени Дмитрия приложил свою печать митрополит Алексей.

Новгородцы прослышали о разгроме Ольгерда под Любутском, о том, как Ольгерд ушел, взяв перемирие по полной воле московского князя. Горела у них душа обидой и гневом на Михаила тверского за избиение новгородской дружины и славных мужей новгородских в Торжке, послали послов в Москву, били челом князю Дмитрию отпустить к ним на княжение брата Владимира Андреевича, чтобы укрепил их от Ольгерда и от Михаила, а в нужный час и помог бы новгородцам поквитаться с Тверью.

Затихали бои в Орде. Мамай не одолел Амурат-хана, прогнал его с правого берега Волги. Амурат засел за Волгой, отгородился рекой и позвал на подмогу воинов из Заяицкой Орды. Жестокими были сечи в степях, много пало воинов у Амурата и у Мамая...

В Троицком монастыре иеромонах Афанасий записывал: «Того же лета во Орде замятия бысть, и мнозии князии ординския между собою избиени быша, а ордынцев бесчисленно паде. Тако убо гнев божий приде на них по беззаконию их».

Глава седьмая

«Месяца июля в 14 день, прииде Некомат сурожанин из Мамаевы Орды с послом Ачи-хожею во Тверь ко князю Михаилу Александровичу тверского с ярлыки на великое княжение Володимирское. Князь же Михайло Александрович тверский того же дни посла на Москву к великому князю Дмитрею Ивановичю, крестное целование сложи; а наместники своя посла в Торжек, а на Угличе Поле посла рать. Того же месяца в 29 день в неделю рано солнце погибло».

1

Михаил прискакал в Тверь и затворил город. Удивлялся, почему Дмитрий не повел свое войско из-под Любутска сразу на Тверь, город не успел бы сесть в осаду. Он, Михаил, на месте Дмитрия использовал бы уход Ольгерда и изловил бы соперника. Не понимал он Дмитрия, не верил в его миролюбие, ибо сам не был миролюбив.