Ликуя и скорбя

На Калку против полководцев Субудая и Джебе пришли дружины конных витязей. Их отваге, их мужеству глубокий поклон, каждый из них в тесном бою мог противостоять десяти воинам Чингисхана. Но воины Чингисхана не шли в тесный бой, они секли стрелами коней русских витязей, и витязь, упав с коня, не мог подняться в тяжелой броне и погибал под ордынскими копытами. Нет, не витязям одержать победу над Ордой, а городовым пешим полкам, витязям лишь оберечь пеших от обхода ордынских всадников. Кто же эти пешие? Горожане, ремесленники, торговые люди, огородники, бортники, пахари. Кто настрадался от ордынского ига, на кого вся тяжесть грабительских ратей? На черный люд. Боярин отсидится в осадном дворе, боярин переложит тяготы на черных людей.

Видя впереди неотвратимую встречу с Ордой в битве не на жизнь, а на смерть, Дмитрий оберегал черный люд. На него опора в той встрече, черные люди не выдадут Орде, не выдадут сопернику-соседу, ибо не переманить их чужому князю, как переманивают бояр.

Не выдали черные люди под Переяславлем в споре с Суздальцем. Отступился Суздалец от великого владимирского княжения, ибо понял, что за Москву идет все людство, а не только боярство.

А теперь Суздалец отдает дочь за Дмитрия, значит, обуздал свою неприязнь и верит в него. Думало с митрополитом, с ближними боярами, с Сергием, где быть венчанию. В Суздали — уронить Москву, в Москве — то в обиду Суздальцу.

Созвано гостей на свадьбу со всех великих и удельных княжеств Северной Руси. Не все приедут, но те, кто приедет, те к Москве тянут, а если к Москве тянут, то не откачнутся от общего дела готовить Орде отпор.

Порешили венчаться в Коломне, в дальней крепости, что стоит на стороже от Орды. От Коломны недалек двор великого князя рязанского Олега. На свадьбу зван, да скорее всего не приедет, не забыто, что князь Иван Данилович оттягал Коломну у Рязани. Пусть не едет, но услышит, что съехались в Коломну князья со всех земель, пусть узрит силу, обороняющую Москву. Не грозит сбор в Коломне и тверскому князю Михаилу, выходцу из князей микулинских. Вражда с Тверью давно завязана, неповинен в ней Дмитрий, а не забыта. Дед терзал Тверь, внуку отвечать ли?

Владыку коломенского, епископа Герасима, привязать, его рука простирается на рязанцев. А он ревнив к Москве, одним глазом на Москву смотрит, другим — на Рязань, так пусть он венчает московского князя и оба глаза к Москве обратит.

10

Коломна встретила князя Дмитрия колокольным звоном. К воротам вышел коломенский тысяцкий, младший брат Василия Вельяминова, боярин воевода Тимофей Васильевич. В его хоромах назначено играть свадьбу.

Невеста еще не прибыла. Дмитрию не терпелось оглядеть город, осадные башни, укрепления ордынских грабежников.

Остановились на берегу. Красное солнце не грело, гривы и шерсть на конях заиндевели, под копытами звенел лед. Мороз русскому человеку не помеха, тянулись с рязанского берега обозы, то ли па торг, то ли под видом торга уходили рязанские пахари и огородники на московскую землю под руку московского князя. Князь Дмитрий в доспехах, рядом с ним воевода Боброк, с ними и другие воеводы, московские бояре, две сотни стрелков.

В обозах признали князя, ломали перед ним шапки. Тимофей Васильевич подъехал к обозникам опросить, кто, откуда и зачем? Обозники били челом принять переселенцев на московскую землю.

— Прибывает людство! — сказал тихо князь Боброку.— Не тоскуй, воевода!

— Сказано, князь: людство не войско.

— Однако, чтоб кормить войско, нужно и людство.

Князь и бояре остановились на крутом обрывистом берегу.

На том берегу замятия! Налетели всадники на обозы. Крик, бегут люди, кидая сани и коней, бегут вроссыпь на лед, а за ними всадники, сгоняют их как баранов, в стадо, заворачивают на рязанский берег. На рязанском берегу остановились недвижно несколько всадников, по одежде не простые воины. Не князь ли рязанский Олег?

Дмитрий оглянулся на Тимофея Васильевича.

— Заворачивают беглецов! — пояснил Тимофей Васильевич.

Намело метелью сугробы, пешие бегут от конных в сугробы, да от конного как убежать? Кто-то успел проскочить на середину реки, рязанские конники зашли в обход. Но тут уже к московскому берегу ближе. Князь стегнул коня и поскакал вниз, с обрыва на лед.

За князем воеводы и стрелки. Рязанцы увидели, как с московского берега скачут к ним навстречу воины, повернули коней и погнали прочь.

— Куда, князь? — спросил Тимофей Васильевич, нагоняя Дмитрия.

— Туда! — указал Дмитрий на рязанский берег.

Вельяминов отстал и пристроился к Боброку.

— Надо удержать князя, кабы беды не было!

— Не случится беды!— уверенно ответил Боброк.

Боброк поднял над головой шестопер. То было знаком внимания для стрелков. Шестопер качнулся чуть влево — из общей лавы двух сотен отделились, забирая влево, полсотни стрелков. Качнулся шестопер вправо — тож и вправо начали забирать полсотни стрелков. Шестопер замер над головой Боброка — сотня стрелков начала разворачиваться полумесяцем. Высекая ледяные искры, конь вынес князя на берег. Боброк, Пересвет, Родион, Железный и Капуста не отставали от князя ни на шаг.