Ликующий джинн

— Я тоже иногда боюсь за прочность кожи на лбу. Ну ладно… — Он встал. — давайте будем считать, что мы договорились о картине. — Еще раз обвел глазами комнату-мастерскую. — Все здесь как у других художников — всё! Но ваши краски! Но ваша фантазия! Но работа! У вас нет еще учеников? Вы могли бы давать бесценные уроки. И вообще — что говорят ваши друзья о последнем холсте?

— То же, что и вы. Всем нравятся мои новые краски. Но мы уже договорились с вами — это секрет фирмы.

— Запомните: я всегда готов сотрудничать с вашей фирмой. И еще. Вы пишете портреты?

— Конечно.

— Но не в стиле, надеюсь, "Плачущей женщины" Пикассо?

— Да нет. Портреты — спокойная, благожелательная работа. Это особая статья, здесь не нужны полеты.

— Тогда и об этом мы договорились. Мне будет лестно позировать такому художнику, как вы. — Роман Савельевич протянул руку. Кубик еще раз подивился сетке морщинок на его лице.

Когда гость вошел в лифт и тот, падая вниз, загудел, Кубик закрыл свою дверь, прислонился к ней спиной и шумно-шумно вздохнул. Прехитрый разговор с бандитским шефом, который оказался всамделишным ценителем живописи, очень его утомил.

Он увидел чудесные краски Кукурбиты и понял, кажется, что на земле таких еще не бывало. Ну да, он ведь знает мировую живопись с 15 века, ему известны Босх, Эль Греко, Сарьян, Матисс, Ван Гог…Даже югославские примитивисты! И если в его руках невидяйка, чей эффект трудно объяснить земными научными достижениями… И если он умен и прозорлив, этот бандит и меценат, разве он не может предположить… Точно, сказал же он про полеты! Какие полеты на самом деле он имел в виду? Уж не их ли со Славиком бросок на Кукурбиту?

Кубик почувствовал, что ему не хватает собеседника. Человека, с которым он мог бы и поговорить, и поразмышлять вслух. Ах, если бы Славка был рядом! Но нет, Славик сейчас под маминым надзором, звонить ему Кубику запрещено.

Кубик впервые видел бандитского шефа так близко, впервые слышал, как хитро тот может вести разговор. И уж никому, конечно, неведомо, что за замыслы таятся в его мозгу. Кажется, он хочет все-таки выйти на их со Славиком главную тайну. Зачем? Скорее всего, он догадывается, что они владеют не одной только невидяйкой. И ему, бандиту, до смерти хочется применить что-то еще в его грабежах, да и вообще знать, что может находиться в домах этих людей, неизвестно куда исчезнувших в начале января…Теперь же, увидев Кукурбиту на холсте, написанную еще и тамошними красками, он утвердится в мысли, что идет правильным путем… И что он еще тогда предпримет? И как его остановить?

Кубик оторвался от двери, прошел в комнату и рухнул в кресло.

Как?

Размышляя — вернее, копошась мыслью почти что на одном месте (улитка! улитка!) — Кубик смотрел на кукурбитский пейзаж, автоматически ища в нем место для какого-то верного мазка. И моментами, добавим, видя не холст, а живую Кукурбиту, по которой они со Славиком не так уж давно шли, с которой прощались.

Так как же остановить бандитского шефа, а ведь он-то, понял сегодня Кубик, не заставит себя ждать. С ним наверняка придется схватиться. Схватиться? С его кожаными братками? Перед глазами художника вдруг встали те три робота, что вышли из клубов пыли и дыма на Кукурбите.

Схватиться…

Тут ко всему примешалась мысль о Славике — не грозит ли ему чем-то эта заваруха? Ведь против них — так вышло, так получилось — стоит бандитская шайка, организованная, судя по их шефу, круто. В прошлом он — ну откуда еще эта малая подвижность лица, скупые движения рук — был, наверно, офицером высокого ранга. Или еще какой-нибудь шишкой. И его шайка сбита по примеру армейского подразделения, к примеру, полка или даже корпуса: там и штаб, и связь, и транспорт, и разведка, проверенные бойцы… Послушание сверху донизу. Не грозит ли эта сила Славику, за которым Кубик в ответе уже чуть ле не год?

Надо что-то делать, надо что-то делать… и ответ на этот вопрос не в отдании приказа подчиненным (подчиненных у него нет, нету штаба, разведки нет, а связь нарушена), ответ лежит в его голове. И она уже подсказывает кое-что, она выбросила на поверхность мозга (как выбрасывает затонувшая подлодка красный буй), выбросила слово "ловушка".

Ловушка? Ты откуда взялось, слово? Может, ты случайное?

Ну-ка, ну-ка, "ловушка", что за тобой?

Славик сказал недавно: нужно использовать снолуч и молстар. Действительно. Больше-то у них ничего нет. Нужно использовать…

Так-так… Тик-так…

Кубик сидел, Кубик вставал и ходил, он упирался лбом в холодное стекло окна, смотря на вечерние огни улицы внизу, на бесчисленные фары, несущиеся друг дружке навстречу. Смотрел, ничуть не отвлекаясь от работы мысли, которая пробиралась в его мозге, как мышь, а может, как крот под землей, куда-то двигалась, к чему-то приближалась…

Так-так… Тик-так…

Роман Савельевич крепкий орешек. Стань он старше, стань он моложе — ничуть не изменится. Такие, как он, уже в школе видят себя командирами, и к цели идут неудержимо.