Ликующий джинн

— Дядь Вить, и что теперь будет?

— А Питя не появлялся? — ответил вопросом на вопрос художник.

— Нет… Так что будет? — повторил главный вопрос Славик.

— Не знаю, коллега, и гадать не буду. — Кубик был сегодня озадачен не меньше его. — В конце концов мы имеем дело с инопланетной техникой. С их, так сказать, фокусами. Прежде чем вручить тебе невидяйку, они, наверно, хорошо о ней подумали. О ее возможностях Тем более после Ныреха. И после моего честного рассказа о Земле и порядках на ней. Может, они кое-что предусмотрели? Не знаю, ничего на этот раз не знаю. Нам остается только ждать… Тебя охраняют? Я имею в виду родителей.

— И день, и ночь.

— Понимаешь, — продолжал свою беспокойную мысль Кубик, — если ничего не случится, то есть если невидяйка работает в прежнем режиме, следующий ход за шефом. И он его не упустит. Ему нужен молстар. Может, он докумекает даже до снолуча — что он тогда брякнулся лбом об стол не просто так, а с нашей помощью. Он башковитый мужик, шахматист по уму, и с большим, если не сказать огромным замахом. На что он замахивается, трудно даже сказать. Я тебе честно признаюсь, Слава, дай бог, чтобы мы с тобой остались целы в этой передряге — вот какая тайная мысль меня тревожит. Может, отдать этому злыдню и молстар? Он ведь нас в покое не оставит. На, мол, только отвяжись!

Кубик передохнул.

— Может, отдать, а, Слав?

— Дядь Вить, — вместо ответа сказал Славик, — а что все-таки он подумал, когда вы его грузили Кукурбитой?

— Скорее всего, что я пудрю ему мозги… Но слишком уж много за нашими спинами всяких тайн — он мог. краем, так сказать, мысли предположить и такой вариант: была, черт ее дери, Кукурбита. Сейчас столько сообщений о летающих тарелках, о похищениях землян, о Шамбале, о других планетах. Вся эта информация так или иначе застревает в мозгах… Может, отдадим ему молстар, а, дружище? — настаивал Кубик.

— Дядя Витя, давайте лучше подождем.

— Понимаешь, ждать в этой ситуации — значит дать противнику полную волю. Тому ли учат нас Маринина, Донцова и Полякова?

Кубик был встревожен и не скрывал этого. После разговора с ним в голове у Славика замаячила смутная картинка, от которой, тем не менее, как холодным ветром, веяло угрозой: где-то там, далеко от его дома, сидит шеф-паук и плетет свою паутину; круг паутины ширится, вот-вот и кто-то из них забарахтается в липкой и упругой сети.

Курс на Егоровку

Всю вторую половину дня, после школы, Славик промаялся вокруг да около телефона. Звонить должны были ему, звонить должен был он. Ведь там, за пределами его дома, такое могло твориться! Мама же строго следила за тем, чтобы не случилось ни того (звонка), ни другого.

Мобилу б ему, мобилу!

Был один звонок, который мама назвала нечеленораздельным — она тут же после него примчалась к сыну спросить, не ему ли звонили. Славик отмахался: звонить ему могли только Стас и Шандор, а они разговаривают на человеческом языке. "Галимо" и "примато" не в счет.

Звонить мог Кубик и сообщить он мог то, без чего дальнейшая жизнь невозможна; услышав же голос Елены Сергеевны, он, понятно, издал нечеленораздельный звук.

В общем, день прошел насмарку, дрянной день, пустой и бессмысленный. Непонятно, зачем солнце светило. Славик шатался из комнаты в комнату, смотрел в окна, подходил к коту, листал учебники, доставал украдкой молстар, трогал кнопки… и быстро прятал его за книги, услышав мамины шаги в коридоре. Ходил пить воду, хотя пить не хотел… Мама как привязанная сидела дома, не вышла даже в магазин, хотя хлеб был только черствый, говорила по телефону, часто заглядывала в комнату сына, возилась на кухне — ну как привязанная, честное слово, как привязаннная! Ну выйди, ну забеги к соседке, ну вспомни, что нужно взять что-то в аптеке… нет, сидит у телефона и не устает следить за каждым движением сына.

У Славика появилась даже злокозненная мысль — уложить маму снолучом минут хоть на десять, но он на этот шаг не решился, вспомнив, как брякнулся лбом в стол шеф. Да и мама не шеф… Зато испробовал снолуч на Брысике — и тот послушно развалился после щелчка "авторучки" на диване. А мама, как назло, тут же вошла в гостиную.

— Что это он так разоспался? — спросила она и подозрительно посмотрела на сына. Мамина выросшая за последнее время настороженность касалась теперь всего, даже поведения лентяя-кота.

— А что ему еще делать!

— Ты бы поиграл с ним.

— Перебьется. — Славик пошел в свою комнату, а мама глядела ему вслед и качала головой. Сын вел себя не так, как всегда. В нем явно была заноза, но попробуй-ка дознаться у пятиклассника, какая!

Они вообще полны секретов, тайн, отвратительных открытий об учителях и родителях — вообще о хрупком мире взрослых, те только делают вид, что их мир прочен и надежен, а их поведение безупречно…