Ликвидатор

Нельзя было определить ни его физические кондиции, ни возраст, но в одном я совершенно не сомневался – это был мой соотечественник; гуттаперчевый человек ухитрялся одновременно жевать, пить и напевать русскую песню: "…Надышался я пылью… мням-мням… заморских дорог, где не пахли цветы… клок-клок… не блестела луна…"

Я устроился неподалеку от него.

В кабачке людей было не много – часы показывали лишь полседьмого вечера, – а потому вместо обычного для таких заведений гвалта, начинавшегося с заходом солнца, в помещении стояла чинная тишина, изредка прерываемая звоном стаканов, негромким говором и вокальными упражнениями гуттаперчевого "Дон-Кихота".

С едой я управился быстро, но уходить не хотелось, и я делал вид, что налегаю на легкое молодое вино, хотя, если честно, оно и впрямь было неплохим; впрочем, ценитель спиртного из меня никудышный.

Покончив с ужином, соотечественник, в очередной раз превратившись в отчаянного борца с ветряными мельницами – то есть растянувшись, как эспандер, – с видимым удовольствием закурил… "Беломор"!

Нет, это уже чересчур! Неужели этот нескладный человек – подсадная утка Сеитова? Я проверял многократно, нет ли за мной хвоста, но настоящие профессионалы (а мои преследователи были именно таковыми) способны проследить и за более опытным в шпионских играх человеком, нежели я.

Им ничего не стоило, имея транспорт, все время опережать меня на шаг, чтобы застать врасплох. А уж определить, куда я в обязательном порядке направлю свои стопы после многочасовых хождений по Афинам, мог и ребенок.

Так почему бы им и не воспользоваться такой классической ситуацией, понатыкав своих людей на моем маршруте? Как можно заподозрить в слежке человека, который пришел в кабак задолго до тебя?

Но если он подсадная утка, то, по-моему, курить русские папиросы – это перебор. По идее, подсадка должна сидеть тихо, ничем себя не проявлять и лишь при появлении группы захвата или ликвидации сделать свой козырный ход. А этот выпячивает себя, как клоун на манеже цирка, разве что грима не хватает. Чего он добивается?

Стоп! Черт возьми, хватит! Так недолго стать шизофреником. С чего ты взял, что этот человек за тобой следит? Бред…

Я не стал больше рассиживаться и выяснять, кто есть кто, а быстро расплатился и вышел в вечерний полумрак, подсвеченный первыми фонарями.

Сначала я взял резвый темп, но потом, оглянувшись и не заметив позади ничего подозрительного, пошел неторопливо и размеренно – сегодня спешить было некуда да и незачем.

Он появился из проходного двора метрах в двадцати впереди меня. Насвистывая что-то фривольное, блатное, он потопал навстречу, раскачиваясь, как подгулявший моряк. Теперь наконец я определил, что рост у него выше среднего, а плечи прямые и широкие.

Значит, все-таки, подсадка…

Ладно, он сам напросился. Я почувствовал, что закипаю, и весь во власти гнева пошел прямо на него с намерением перейти к активным действиям – мне уже надоело избегать прямого контакта с людьми Сеитова, травившими меня, как зайца.

– Эй, эй, браток, сдаюсь! – осклабился "земляк", поднимая вверх руки. – У тебя сейчас такое лицо, будто ты готов меня вогнать в землю по макушку.

– Кто ты и что тебе нужно? – процедил я сквозь зубы.

– Фу, слава Богу… Теперь точно бить не будешь. – Он снова рассмеялся. – Кто я? Ну, это целая история… как-нибудь расскажу… а зовут меня Лазарь.

– Что тебе нужно? – повторил я свой вопрос.

– Мне? Ничего. Это тебе кое-что надо.

– И что же?

– Койку и крышу над головой.

– С чего ты взял?

– Я, конечно, не библейский Лазарь, но пока на котелок не жалуюсь. Я сразу определил, едва взглянул на тебя, что в Афинах ты недавно и приютиться тебе негде: кто из эмигрантов пойдет в таком прикиде к Слепому Луке? Твое счастье, что босота собирается только к полуночи. Иначе шагать бы тебе по столице, в чем мать родила.

– А если я турист?

– Туристам в этом гадючнике делать нечего. Я здесь живу уже шестой год, и пока не встречал ни одного.

– И как ты догадался, что мне нужен угол?

– Чего проще: одежда приличная, значит, еще не поиздержался, но номер в гостинице скоро снимать будет не по карману, потому и плутаешь по дешевым районам в поисках недорогой комнаты.

– А какое отношение к моим заботам имеешь ты? Глядя на тебя, не скажешь, что ты граф МонтеКристо. Или, на худой конец, служка монастырского приюта для бездомных.

– Тут ты прав – до графа мне, как до Киева на карачках. Но что касается приюта… У меня здесь неподалеку четырехкомнатная квартирка, живу я сам, вот и подумал: а не предложить ли земляку за умеренную плату кусок своей жилплощади? Выгода обоюдная – ты получаешь дешевую крышу над головой, а я немного деньжат на хлеб насущный и приятного собеседника-земелю. А это, знаешь ли, в наших палестинах ценится по высшей категории. Впрочем, сам скоро поймешь.

– Как ты определил, что я русский?

Лазарь сначала фыркнул, а затем рассмеялся во весь голос, показав мне свой щербатый рот:

– Ха-ха-ха… Сразил наповал… Да нашего брата видно за километр. Посмотрел бы ты на себя, когда шамовку заказывал, а в особенности вино. Цирк. Я уже не говорю о манере держаться.