Ликвидатор

Меняются времена, меняются и люди. Некоторые быстро, без особого сопротивления, другие же всеми силами цепляются за прошлое. И они, цепляющиеся, частенько являются весьма влиятельными, на многое способными. Прошлое, конечно, надо уважать, помнить и ни в коем случае от него не отказываться, дабы не превратиться в лишённых корней, оказавшихся без поддержки пусть умерших, но незримо стоящих за спиной предков. Но и цепляться за опадающую листву, мотивируя это тем, что она неотъемлемая часть дерева… Или за ветки, которые порой надо обрезать, особенно если они больны или уже отмирают — это не жестокость, а здравый смысл, чтобы спасти всё дерево.

Стефано Гримани, дон клана Катандзаро, изволил размышлять, сидя в кресле холла находящейся в пригороде Генуи виллы. Обычной виллы, не слишком роскошной, но находящейся в приличном состоянии. Той, которая явно не предполагалась к использованию в качестве места встречи сицилийских донов. Встречи Купола Коза-Ностры, который собирался очень редко по вполне понятным причинам. Слишком велик был риск. Слишком многие «люди» чести уже находились в тюрьмах на особо строгом режиме, а приходящие им на смену… О, они старались соответствовать, но порой были слишком неопытны, порой чересчур осторожны, а иногда… Иногда и страх сидел в их душах, то и дело выглядывая наружу, проявляя себя во взглядах, словах и действиях. Или отсутствии тех самых действий, что иногда было ещё печальнее.

Вот из-за произошедших изменений, оказавшихся резкими, неожиданными, результативными, а потому многих беспокоящими, и собрался Купол во главе с самим капо-ди-капи, Фредо Лентарро по прозвищу Веном. Последнее время подобные встречи происходили всё реже и реже. Проклятая полиция, от неё действительно было сложно скрываться. И чем дальше, тем сложнее, благодаря всем этим новомодным отслеживаниям телефонов, снимкам из космоса прочим технологиям, о которых помнивший ещё времена, когда радио не уступало только-только набирающим моду телевизорам Гримани и думать не хотел.

Не хотел, но был вынужден. Сверх того, он всерьёз учился использованию компьютеров, хотя мог бы сбросить это на кого-то из капо, тем самым избавив себя от казалось ненужных усилий. Но вместе с тем… В моменты, когда хотелось поступить имнено так, перед его глазами вставал образ ещё того, полного сил Сальваторе Зверя Риины, который своим тихим, спокойным голосом рассуждал о необходимости использовать себе во благо все возможные средства. Тогда это была возможность покупать политиков, ставить взращенных «людьми чести» пособников на важные посты на территории Сицилии и вне её, использовать появление своих людей в телевизоре и на полосах газет, чтобы вести войну не только пулями и взрывчаткой, но и словами.

Мэр Палермо, сенаторы, судьи, множество журналистов и репортёров — все они, кто осознанно, а кто и не очень, помогали во времена правления Зверя вести войну не на выживание, а на навязывание воли Коза-Ностры всему государству. Не зря капо-ди-капи говорил на пике своего могущества о том, что это не он должен договариваться с государством. Это государство должно было прийти к нему на поклон, если не хочет получить на Сицилии и за её пределами полноценные боевые действия. И ведь это почти случилось. Поступили предложения, начался ожесточённый торг, по результатам которого Коза-Ностра способна была не просто отбить атаку на себя, но ещё и вытащить из-за решётки большую часть попавших туда в хоте знаменитого «макси-процесса». Но всё рухнуло.

Колонны, ведомые капо, образующие кланы, которые смыкались в Купол, оставались достаточно твёрдыми, необходимо было лишь продолжать отдавать приказы после ареста главы организации. Только тогда усталость перевесила. Следующий капо-ди-капи выбрал мир. Мир, который должен был оказаться выгоден для двух сторон. Только оказался ли? Гримани перебирал в памяти тех, кто руководил кланами тогда и вспоминал, когда и кого посадили или застрелили при задержании. Доны, их консильери, капо, про обычных солдат и говорить не стоило.

И кое-что ещё, куда более опасное, чем просто потери. Страх. Теперь он был не обоюдным, а односторонним. Власть больше не боялась «людей чести», видя, что они беспомощны перед ней. Оттого и эти охоты, когда очаредного дона или кого пониже доставали даже из тайных подземных бункеров, откуда они руководили делами, находясь в розыске. Или из разных укромных, но более комфортных уголков. Одного за другим, другого за третьим…

— Дед… Дед! Ты меня слышишь?

— Слышу, Витторио, — слегка поморщился Стефано Гримани, последнее время сильно не любящий громкие звуки. Особенно когда менялась погода и подступала его давняя и верная спутница, называемая мигренью. — Ты хочешь сказать что то важное?

— Я хочу спросить.

— Спрашивай.