Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера

К тому времени мы почти не общались, но она всегда могла меня найти по оставленному номеру пейджера, который я никогда и никому не давал, за редким исключением. На сообщение что-то вроде: «Ты мне нужен, пожалуйста» — я не смог появиться раньше суток, и это решило её судьбу. Приди я раньше, всё было бы по-другому. Опоздав, а ехать пришлось из другого города, я застал только медиков, выносивших из подъезда уже похолодевший труп. Из-под простыни свисала кисть руки с ссадинами и кровоподтёками, и, удивительно, один палец венчало колечко с рубином, подаренное мною, но никогда ею не одевавшееся…

Судьбы, судьбы… А я жив и живу до сих пор. Сколько раз сегодняшний день мог стать последним? Сколько раз, понимая, к чему может привести то, чем я занимался, всё равно делал. Сколько раз Господь отводил от меня худшее и предупреждал, давая очередной шанс встать на другую стезю. Неоднократно я мог попасть в руки правосудия по причинам несуразным, не просчитываемым и непредсказуемым, но постоянно находил возможность выкручиваться с помощью припасённых заранее средств. Хотя, в большинстве случаев, всё закончилось бы административным наказанием, скажем, за нарушение паспортного режима или подделку документов и тому подобное. Но возможность большего, как вытекающие последствия, всегда маячила и заставляла быть осторожным. Постоянная собранность, напряженность и готовность отпускали слегка только дома, потому никто никогда не понимал и особенно не замечал этого. И, соответственно, не видел необходимости помочь. С друзьями детства по футбольной детско-юношеской школе олимпийского резерва, отношения с которыми сохранились и по сей день, при встрече о работе ни-ни. Встречаться с кем-то другим для отдыха или общения не было ни возможности, ни желания, а жена и, впоследствии, любимая женщина, были вообще далеки от этого. Тогда я и сам себя оградил от общения на достаточный период времени, снимая меняющиеся раз в 3–4 месяца лежбища и появляясь там только для сна. Так я прожил с конца 92-го по 96-й год. Правда, в 92-м, было несколько месяцев, когда мы с известными уже «Крылатскими» болтались, где придется, из-за появившихся у меня первых крупных неприятностей.

Каких унылых «малин» я только не видел, каких притонов не обошёл, и лучшее место, где я в тот период коротал свой сон, был аппарат для загара в солярии в банях в Крылатском на Гребном канале. После, узнав о моём плачевном положении, меня приютила семейная чета друга детства, Вячеслав и Елена, в однокомнатной квартире с грудным ребёнком, причем совершенно не спрашивая причин моих скитаний. Стараюсь никогда не забывать добра. У них растёт замечательная дочь, к тому же моя крестница. Трижды они помогали мне и, надеюсь, воздастся им по делам их.

Вообще, странное дело! При всём содеянном мною в этом мире, среди моих знакомых всегда были люди, у которых я мог найти помощь, даже посторонние, да что там — разово встречающиеся располагались ко мне благожелательно, хотя и я, в свою очередь, помогал и проявлял участие в жизни многих, и близких и далёких. Мало того, даже желающие мне зла в конечном итоге получались мостиками спасения или решения, подчас сложным проблем. Дай Бог им всем здоровья и благополучия. Может быть, именно поэтому я никогда не умел злиться дольше пяти минут и никогда не отомстил ни одному человеку.

* * *

Но всё это будет после… А сейчас раннее утро, ночная баня, бассейн, немного алкоголя, подаренный релакс и крепкий, но непродолжительный сон — не самое плохое для поднятия тонуса и настроения после нескольких проведенных в отделении милиции часов, потери ставшего драгоценным пистолета и перед ожидаемой разборкой с Левоном и его гвардией. Ночью, приняв все решения и подведя итоги утром за чашечкой турецкого кофе, мы с Виталием ждали общего появления. Если Левон не пойдёт на наши условия, то будущее призрачно. По нынешней обустроенности работы и положению вещей совершенно понятно: эти ситуации — только начало, опыт был небольшой, но достаточный. Сказать, что сейчас я жалею об этом — не сказать ничего. С точки зрения истории, жизнь человека, как и история вообще, конкретные события и мотивация, хотя последние почти всегда скрыты для потомков, — сослагательное наклонение здесь неуместно. Левон был застрелен немногим позже при выходе с очередной встречи, при скоплении народа и его охранников, которые, как это принято, ничего не предприняли, хотя исключения бывают (охранник Коши «Бауманского», например, вовремя среагировав, расстрелял уже готовящихся со стволами наперевес выходить из машины «одинцовских», выпустив две обоймы в их жигули, заставив тем самым неудачливых стрелков очистить от своего присутствия не только автомобиль, но и улицу, оставив стволы, машину, и испорченный воздух, забыв о целях и задачах).