Ликвидатор. Откровения оператора боевого дрона

Ku – диапазон спутниковых частот, применяемый для управления беспилотником в режиме загоризонтной связи. «Ку» слетало с языка чуть легче, чем «спутниковая». Было важно убедиться, что связь функционирует нормально и что мы знаем, как, в случае ее обрыва, восстановить контроль над летательным аппаратом.

– Выведи Ku-меню, – сказал Гленн.

В верхней части экрана системы слежения имелась панель меню. Я подвел курсор мыши к расположенной справа закладке и кликнул по ней. Открылось диалоговое окно, в котором требовалось указать частоту, поляризацию и некоторые другие параметры, необходимые для установления связи.

– Найди частоты, – сказал Гленн.

Я сверился с планом полета, вбил нужные цифры и нажал кнопку «Отправить».

Картинка на экране тут же исказилась помехами. Я смущенно обернулся к Гленну. Тот укоризненно покачал головой.

– Отличная работа. Ты только что подавил CNN.

– Погоди, что?

Я сверил данные в диалоговом окне с теми, что были указаны в плане полета. Частоты совпадали.

– Проверь поляризацию, – подсказал Гленн. – По умолчанию в диалоге стоит горизонтальная, а наш сигнал идет в вертикальной.

Ощущая себя полным болваном, я исправил ошибку. Изображение моментально пришло в норму. Тем временем беспилотник начал описывать узкую петлю в центре тренировочной зоны. На дисплее системы слежения горело подтверждение того, что в летательном аппарате активировался аварийный протокол полета. «Хищник» запрограммирован таким образом, что в случае обрыва командной связи он автоматически возвращается на базу.

– Ну что ж, – произнес Гленн с совершенно невозмутимым видом, – думаю, демонстрацию ситуации с обрывом связи можно считать проведенной.

Одним из пунктов программы обучения значилась демонстрация того, как беспилотник самостоятельно возвращается на базу при потере коммуникационного соединения с землей.

По окончании своего первого полета я встретился с парнями, с которыми мы совершали совместные поездки, и мы отправились обратно в город. Почти каждое утро мы собирались на парковке на окраине Лас-Вегаса, садились в одну машину и проезжали более 70 километров от города до базы Крич. Долгие поездки на базу и обратно давали отличную возможность посплетничать и побрюзжать по поводу обучения.

Как-то раз, через несколько недель после начала тренировок, я прямо на парковке, еще до того, как мы успели рассесться в машине, принялся жаловаться на программу летного обучения. Я не так давно завершил службу инструктором, поэтому отнесся к программе слишком критично. К тому же я позволил себе высказать презрительное отношение к самим «Хищникам», поскольку все мы по-прежнему продолжали считать их чем-то ненормальным. Не помню точно, что я тогда сказал, но в какой-то момент один из моих сокурсников, Простак, не выдержал.

– Так, все, тайм-аут! – воскликнул он. – С меня хватит. Отныне ты Ворчун.

– Нет уж, – ответил я.

С тех пор Простак называл меня Ворчуном при любой удобной возможности. Я ни в коем случае не мог позволить им присвоить мне позывной Ворчун. Моим тактическим позывным был Белка. Я получил его в первый день учебы. В силу специфики разведывательной деятельности я не мог рассказать сокурсникам о своей прежней службе, поэтому, чтобы избежать дальнейших расспросов, сказал, что работа у меня была секретной. Все это звучало очень по-детски. Староста класса тут же заявил, что отныне меня следует называть Секретной белкой по аналогии с персонажем одноименного мультфильма. Когда мы приступили к полетам, однокурсники начали называть меня Белкой-летягой. Позднее позывной был сокращен до просто Белка. Этот позывной и сейчас остается частью моей личности. Да и вообще, много ли парней могут похвастать тем, что их зовут Белка?

Но я так сильно ворчал по поводу заведенных порядков в Криче, что сокурсники вознамерились меня переименовать.

Традиция присвоения позывных – одно из неписаных правил боевой авиации. Во многих войсковых формированиях дают позывные, которые связаны с какой-нибудь курьезной историей. В нашем сообществе полно парней с кличками типа Крушитель, Костыль, Дерн и им подобных, наводящих на мысль, что они повредили летательный аппарат или самих себя. Никто не присваивает себе позывные вроде Молодчага или Кремень, если только это не делается в шутку. За время своей карьеры большинство пилотов сменяют несколько позывных по мере перехода на другие типы самолетов или в другие эскадрильи. Впрочем, если новый позывной тебе не нравится, есть выход. Существует традиция, согласно которой можно выкупить свою старую кличку за выпивку; кроме того, никто не имеет права присвоить твой позывной, если ты использовал его в бою.