Ликвидаторы КГБ

Создавая методику введения ядов в организм людей, сотрудники лаборатории дали волю фантазии. Подмешивали отравляющие вещества в пищу, напитки, использовали медицинские шприцы. Все это срабатывало, конечно, но требовало соответствующих условий, рассчитывать на которые закордонные разведчики практически не могли.

Предложение создать трость — «кололку» поступило из Первого управления (внешняя разведка), от работавшего тогда там Филимонова. Майрановскому поначалу оно не понравилось, уж больно веяло от всей этой затеи детективщиной, точнее, игрой в детектив. Филимонов настаивал, и Майрановский решил попробовать. Мастера отыскались опять же под боком — в камерах внутренней тюрьмы НКВД. Тросточка получилась изящная, легкая. Настоящее произведение прикладного искусства. Просто невозможно даже предположить, что внутри она содержала смертоносное ядовитое жало. Были и другие закамуфлированные орудия убийства: зонты, самопишущие ручки и прочие замаскированные под обиходные предметы «кололки». Только во время экспериментов в лабораторных условиях из камер вынесли несколько десятков «ужаленных» невзначай людей.[886]

«Идет война народная, священная война»

В годы Великой Отечественной войны «камера» входила в состав Четвертого управления НКВД — НКГБ СССР (разведка и диверсии на оккупированной противником территории), которое возглавлял Павел Анатольевич Судоплатов. В это время лаборатория занималась производством в большом количестве специальных средств для диверсионных групп, партизанских отрядов и агентуры, действовавших в немецком тылу.

В ноябре 1944 года Григорий Майрановский даже был по одному приказу вместе с руководителями управления Павлом Судоплатовым и Наумом Эйтингоном награжден орденом Красной Звезды «за выполнения заданий в тылу противника». Ранее, в 1943 году, он получил «Знак Почета», в 1944 году был награжден медалью «За оборону Москвы», а в 1946 году получил орден Отечественной войны 1-й степени и медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени [887].

Вот только после окончания Великой Отечественной войны причастные к ее работе отдельные высокопоставленные работники госбезопасности всеми силами пытались доказать, что они не имеют к деятельности этого подразделения Лубянки никакого отношения. В качестве примера можно процитировать письмо Павла Судоплатова. Оно было написано во Владимирской тюрьме 9 марта 1966 года и адресовалось Президиуму ХХIII съезду КПСС. Так, Павел Судоплатов пишет:

«Когда… было организовано 4-е управление НКВД СССР, ему был предан 4-й Спец. Отдел. Он занимался изысканиями и изобретениями диверсионной техники, а также имел отделения токсикологии и биологии, занимавшиеся изучением и исследованием всевозможных ядов. Отдел был придан 4-му Управлению, так как нам нужно было организовать диверсионную работу в тылу противника и мы нуждались в большом количестве всякой подрывной техники. И этой частью работы Отдела мы руководили.

Что же касается отделений токсикологии и биологии, то они продолжали работать по темам и планам, утвержденным в свое время Меркуловым и Берия. Работу этих отделов ни я, ни Эйтингон не контролировали и не имели права в нее вмешиваться. Работа этих отделений проводилась под личным наблюдением 1-го зам. наркома Меркулова, что он и признал в своих показаниях, выписки из которых имеются в моем деле. Он же, Меркулов, утверждал планы работ этих отделений, отчеты, давал новые задания по работе. Работой по этим планам непосредственно занимались: н-к отдела Филимонов — фармаколог, кандидат наук; н-к отделения Муромцев — доктор биология. наук; н-к отделения Майрановский — доктор медицинск. наук. Эти работники непосредственно ходили на доклады к Меркулову, Берия, получали от них указания, отчитывались за свою работу. Ни я, ни мой зам. Эйтингон никогда на этих докладах не присутствовали и никакого отношения к этой части работы не имели. По указанию Меркулова и Берия Отдел Филимонова обслуживал и снабжал оперативной техникой и другие оперативные управления и отделы НКВД-НКГБ СССР. Нам было запрещено интересоваться этой частью отдела Филимонова. Такое положение существовало до мая 1946 г., когда был назначен новый министр гос. безоп. СССР Абакумов.

Возникновение 4-го Спец. Отдела и особенно его работа с отравляющими веществами относится к 1937–1938 гг., когда наркомом был Ежов. Руководил этой работой Алехин, потом генерал-лейтенант Лапшин и с 1939 г. полковник Филимонов. Муромцев и Майрановский самые старые работники Отдела и являются организаторами этой работы. С 1937 г. у них была Спец. Лаборатория при Коменданте НКВД СССР генерал-майоре Блохине. Эта Лаборатория действовала на основе Положения и Инструкции, которые были утверждены наркомом Берия. Доступ в Лабораторию, контроль за ее деятельностью, участие в ее работе было разрешено только тем лицам, кто участвовал в разработке вышеуказанного Положения, Инструкции и подписались под этими документами.