Ликвидация безграмотности

Не мог же Сашка сказать, что плохо. Иначе сразу возник бы вопрос, откуда он знает, что без презерватива лучше. Ведь он соврал Наташе, сказав ей, что она у него первая.

— Не знаю. Но мне хочется…

Он не мог подобрать подобающего выражения.

— Излиться в тебя, — сказал он наконец.

— А если без этого? Зачем тебе это?

— Мне кажется, только тогда у меня будет чувство полного обладания тобой.

Во какую умную мысль он родил.

— А так — нет такого чувства?

— Нету. И потом, говорят, это полезно. Для девушек.

— Саша, но я боюсь.

— Чего ты боишься?

— Если я залечу, то я… Ты не представляешь, как это страшно.

— Что «страшно»?

— Даже думать об этом страшно.

— Что тут думать? Это дни такие, что залететь нельзя в принципе.

— Я боюсь. Подумай сам.

— Что тут думать?

— А ты напряги воображение и представь, что я беременна. Представил?

— Ну…

— Не «ну». Беременна от тебя. Знаешь, что сделает мой отец?

— Что?

— Убьет и тебя, и меня.

— Не убьет.

— Сашенька, мне ведь только в июле будет шестнадцать.

— А мне уже было. В феврале. Ты знаешь.

— Знаю. Ты хочешь, чтоб я попала в беду?

— Какую «беду»! Я же говорю, что есть дни, когда нечего бояться.

— А вдруг?

— Что «вдруг»? Ты лучше подумай, когда будет такой день.

— Саша, я боюсь.

— Глупенькая ты моя. Так когда?

— Я думаю.

— Что тут думать?

— Считаю дни.

— А-а… Ну и что получается?

— Если сразу после моих процессов, то это двенадцатое или тринадцатое.

— Вот и отлично!

— Ты смеешься надо мной!

— Ничего не смеюсь. Я люблю тебя. Ты это знаешь.

— Знаю.

Двенадцатого июня Сашка уже с утра волновался. Но Наташи все не было и не было. Сашка прождал ее целый день. И уже к вечеру, когда стало ясно, что их свидание не состоится, он вышел из дому. Он был зол на Наташу.

Вначале даже не хотел идти к ней. Он бесцельно покружил по улицам городка, пока не понял, что стоит перед Наташиным домом. Он вошел в подъезд. А вот и заветная дверь. Сашка позвонил. За дверью пошуршали, затем слегка приоткрыли. Это был Наташин отец.

— Наташа дома? — тихо спросил Сашка.

— Дома. Но она сейчас в ванной. Сегодня она вряд ли пойдет гулять.

— Ладно. Передавайте привет.

— Всего хорошего.

И Сашка выскочил на улицу. Разные мысли лезли в голову.

Она что, целый день мылась, что ли?

Может, все-таки, ему подождать ее здесь?

Нет, он решил идти домой.

Вечером он был в полной растерянности.

Но утро его порадовало.

Едва мать ушла на работу, как в дверь позвонили.

Это была она. Наташа.

Глава 19

— Бабули в вашем дворе едва не сожгли меня взглядами.

— Они всех так осматривают. Работа у них такая. Бабская.

Сашка обнял Наташу. Провел ладонью вниз по талии, по бедру.

— Ты помнишь, как осенью я обнимал тебя здесь, у вешалки?

— Помню.

— А как ты врезала мне, помнишь?

— Помню.

— А зачем ты так поступила?

— Потому что ты плохо вел себя.

— Но сейчас я тоже веду себя плохо, а ты не дерешься.

— Всему свое время.

— И ты больше не будешь драться?

— Не буду.

— Даже если я?…

— Даже если ты…

— А если мы вместе?

— Тем более, если вместе.

— Наташа…

— Саша, что ты делаешь…

— Наверстываю то, чего ты лишила меня тогда. Тут, у вешалки.

— Ну, Саш…

— Наташенька, любимая.

— Саша, ты с ума сошел. Что ты делаешь? Мы сейчас упадем.

— Девочка моя, пойдем ко мне. Пойдем. Пойдем. Пойдем.

— Саша, мы с ума сошли.

— Сошли, сошли. Иди сюда. Помнишь, сколько раз мы сидели на этом диване?

— Еще бы.

— Наташенька. Какая ты…

— Какая?

— Не могу на тебя спокойно смотреть. Давай ляжем.

— Давай…

— Какие у тебя пуговки.

— Пусти, я сама.

— Нет. Я хочу тебя раздеть.

— Сашенька…

— Ты без лифчика?

— Зачем он мне?

— Но ведь ты его носишь?

— Летом могу и не носить.

— Конечно, когда сиси так торчат.

— Не смущай меня. Бессовестный.

— А что? Когда висят, тогда нужен лифчик, а когда как у тебя, то не нужен.

— Много ты знаешь… Грамотей.

— Платье снимать через голову?

— Да. Ну-ка дай, я сама.

— Хорошо. Я помогу тебе.

— Не надо. Тоже мне — помощничек.

— Наточка!

— Что?

— Это тоже нужно снять.

— Но я же тогда буду совсем голой.

— Никогда не видел тебя голенькой.

— А на пляже?

— Это не то.

— Саша… Не надо…

— Какая у тебя тугая резинка.

— Ничего не тугая.

— Переступи ногами. Какая ты…

— Какая?

— Тоненькая. Вот тут.

— А ты хотел бы толстенькую?

— Нет.

— А если я стану толстенькой?

— Ну, ведь половина мужчин любит толстеньких.

— А другая половина?

— А другая половина очень толстеньких.

— Да, я слышала такую шутку. Хорошая.

— Наточка. А какая ты тут. Кудрявая. Это «химия» или как?

— «Или как». Ты бессовестный! Не тронь меня… Убери руку…

— Наташенька, ляг рядом. Ляг. Любимая моя.

— А ты так и будешь одетым?

— Издеваешься? Я просто задерживаюсь.

— Смотри, не опоздай. Начальство!

— Почему «начальство»?

— Задерживается только начальство.

— Наташа!

— Саша! Какой ты…

— Какой?

— Горячий.

— А тебе не холодно?

— Нет. С тобой не замерзнешь.

— Смотри, если что, вот простынка.

— Спасибо, я запомню.

— Наташа.

— Что?

— Я хочу поцеловать тебя.

— Какие проблемы? Разве я против? Целуй.

— Я хочу поцеловать тебя там.

— Ты с ума сошел!

— А говоришь, что ты не против.

— Ты развратник.

— Неправда.

— Развратник. Что ты делаешь… Перестань. Мне щекотно.

— Наташенька… Наташенька… Милая… Милая…

— Саша… Саша! О боже! Что ты делаешь со мной…

— Положи мне ноги сюда.