Ликвидация последствий отстрела негодяев

Впервые за последние десять лет он спешил домой, потому что там его ждала женщина, достойная любви и уважения. Сидя за рулём «КИА», Калёнов на миг представил спальню, полумрак, полные тёплые губы, лёгкое прикосновение языка к языку… и даже засмеялся, вдруг подумав, что, по сути, он переживает если не вторую, то третью молодость, по-юношески страстно желая встреч с женщиной и её ласк, её объятий и шёпота: любимый…

В пансионат пришлось ехать ещё раз.

Симанчука положили в больницу после налёта боевиков ЧВК «Белая ночь», и бухгалтер «Акварелей» попросил Максима Олеговича забрать документы и расчёт, чтобы он «не висел на балансе» учреждения.

Прощаться с бывшими коллегами и подчинёнными было грустно, однако жизнь менялась, Калёнов не знал, что ждёт его впереди, хотя надеялся, что всё складывается наилучшим образом, хотя и худшим из способов.

Пока он ехал в Верею, пытался определить, ведётся за ним слежка или нет. Однако интуиция молчала, опыт тоже ничего не подсказывал, и домой он приехал с ощущением, будто его обманули. После всех хлопот и напряжённых моментов, связанных с противодействием чевекистам, казалось странным, что киллеры о нём забыли. И это обстоятельство почему-то напрягало больше, чем предполагаемый драйв с погонями и перестрелками.

Евы дома не оказалось.

Ощутив укол тревоги, Калёнов позвонил ей.

– Я на работе, – отозвалась она не слишком быстро.

– Ты же в отпуске.

– Понадобилась моя консультация, так что обедай один.

– Слежки не заметила?

– Вроде бы нет, ни одна машина за мной не следовала.

Он вздохнул с облегчением:

– Поглядывай по сторонам, я позвоню позже.

Он искупался, смыв дневной пот; на улице было за тридцать, антициклон над Москвой держался уже неделю, и город раскалился, как пустыня Сахара, где полковнику однажды удалось побывать.

Пообедал, снова позвонил Еве:

– Ты всё ещё там?

– Разбираемся с новыми разработками.

– Хочешь, заеду за тобой?

– Вообще-то я сама на машине.

– Одно другому не мешает.

– Освобожусь не раньше семи.

– Подожду.

– Зачем тебе эти телячьи нежности? – сказала она сердито. – Сама доберусь. Но если очень хочется…

– Не понимаю, встречать или нет?

– Как хочешь.

Он засмеялся.

– Чего ржёшь? – осведомилась она.

– Вспомнил одно высказывание про женщин.

– Скабрезное?

– Да нет.

– Просвети.

– Женщину понять легко, она как открытая книга: книга по квантовой физике и на китайском языке.

– Очень остроумно, – фыркнула Ева.

– В семь буду перед вашей проходной.

– Не заблудись. – В ухе Максима Олеговича запиликали гудочки отбоя.

Он усмехнулся, вспомнив чьё-то высказывание: у женщин две главные потребности – нужно с кем-то поговорить и с кем-нибудь не разговаривать. Характер Евы, конечно, не укладывался в это простенькое наблюдение, но и она не сильно отличалась в логических построениях от других женщин. Пословица, придуманная неким остроумцем-мужчиной: женщина – это прекрасная смесь чистой нежности с нечистой силой, – по сути в шутливой форме отражала психологию женского рода.

Зазвонил мобильный.

Калёнов, включивший телевизор, чтобы посмотреть последние новости, приглушил звук.

– Добрый день, Максим Олегович, – заговорил в ухе голос Барсова. – Как обстановка?

– Полная тишина, – сказал Калёнов. – Никакого подозрительного движения. Ева на работе. Я ездил в пансионат, слежки не заметил, что в свете последних наших контактов с плохими парнями выглядит странно.

– Уверен, что враг к чему-то готовится, поэтому будьте начеку. Мы с Костей собираемся навестить Владимира Силовича в больнице, не хотите присоединиться?

Калёнов помедлил, преодолевая нежелание куда-то ехать до вечера, потом подумал, что ехать всё равно придётся, и согласился.

– Где встретимся?

– Костя заедет за вами через полчаса, он ещё в Митяеве.

– Жду.

Калёнов посидел пять минут перед телевизором, слушая диктора канала «24», сообщавшего о попытке нападения на американского президента в Турции во время официального визита, потом переоделся в джинсу и к моменту приезда Яшутина был готов выходу.

– Поднимешься? – спросил он, когда Константин сообщил о парковке во дворе дома.

– Нет, спускайтесь, – ответил лейтенант.

Калёнов спустился во двор, пожал руку вышедшему из машины Яшутину.

– На моей поедем? – спросил Костя.

– Мне потом ехать за Евой…

– Подвезу без проблем, всё равно делать нечего.

– Ладно, тогда едем на твоём аппарате.

– Этому аппарату семь лет, пора менять… – Костя вдруг замолчал, шлёпнув рукой по капоту.

Застыл на мгновение и Калёнов, получив сигнал от нервной системы, не расслаблявшейся ни днём, ни ночью.

Они обменялись взглядами, понимая друг друга без слов.

– Поехали, – сказал Яшутин, занимая место водителя.

Калёнов молча сел рядом, не сделав ни одного лишнего движения, чтобы тот, кто в данный момент посмотрел на них, не понял, что чем-то выдал себя.

– Над нами, – коротко сказал Костя, запуская двигатель. Он имел в виду беспилотник.

– Согласен, – сказал Максим Олегович, прислушиваясь к шёпоту интуиции. – До твоего приезда всё было тихо.

– В таком случае это я приволок за собой «хвост». Хотя по дороге никого не заметил.

– Они начали использовать спецтехнику, судя по всему.

– Кто – они?