Ликвидация (СИ)

У входа в контору автобазы толпа водителей - человек пятнадцать, не меньше, - молча, тяжело, насмерть била трех пойманных бандитов. Сначала их перебрасывали от одного к другому, а потом били ногами, не давая подняться. Щуплый Писка ухитрился выхватить финку, но кряжистый водитель с морщинистым лицом зажал его руку, не давая вырваться. Остальные не пытались сопротивляться, а только тяжело, утробно охали при каждом ударе.

Из подкатившего «Опеля» выскочили Гоцман, Довжик, Арсенин, Саня и Васька Соболь. Рискуя попасть под удар, бросились в кучу дерущихся, растаскивая их. Гоцман, пыхтя, заломал руку окровавленного Писки за спину и гаркнул, выхватывая ТТ:

- Ша! Все назад, или всех до кучи посажу!

- Да ты глянь, начальник, шо они наделали! - прорычал, тяжело дыша, кряжистый водитель. - Румыны недобитые!

- Ша, я сказал! - упрямо повторил Гоцман. - Кто еще тронет, получит срока за самосуд! Саня, ты смотри за этих двух, если шо - не думай, а стреляй… - И поволок Писку в контору. За ними следовали Довжик и Арсенин.

На залитом кровью дощатом полу лежали трупы охранника и кассирши. У кассирши было перерезано горло, охранника застрелили в упор. Довжик, склонившись к убитым, закрыл им глаза, Арсенин, хмурясь, покачал головой.

Заплаканная уборщица, стоявшая рядом, с ненавистью кивнула на Писку:

- Я вечером-то убраться не успела. Пришла вот пораньше… Подошла к окну, смотрю, Николай лежит на полу убитый, а этот… фашист… Степаниду за волосы держит. И так бритвой - раз! И сразу кровь… Я закричала, побежала… А этот выскочил… Погнался…

Писка, отсмаркивая кровавые сопли, с трудом ухмыльнулся разбитыми губами:

- Вы, женщина, со страху обознались. То ж не я был…

Прежде чем Гоцман и Довжик успели что-то сделать, плачущая уборщица подскочила к Писке и плюнула ему в нагло усмехающуюся физиономию…

- Ну шо, сдадим его рабочим, Михал Михалыч?… - Гоцман, закрыв дверь за уборщицей, обернулся к Довжику. - Те его отнянькают по полной… А мы потом скажем, що поздно приехали, а? На гвоздик по дороге колесом, к примеру, напоролись…

- Не по закону, Давид Маркович, - просипел с полу Писка и выплюнул выбитый зуб.

- Ты сюда гляди, мерзота!… - Гоцман ткнул пальцем в сторону убитых. - И он еще тявкать будет за закон! Я ж тебя лично - таки лично - предупреждал: грызть буду вас, падаль! И ты ж там, у стенки, под пулеметом, не менее лично сказал: «Согласен»!

- Так сказали ж - вас убили, - пробубнил Писка, - а мы ж лично с вами договаривались… И я думал, шо раз вас нету…

- Рано ты меня похоронил! - рубанул воздух рукой Гоцман. - Я тебя сначала закопаю и кол осиновый вобью, шобы ты не вылез! Я, Писка, уволюсь из УГРО, а пистолет оставлю! И буду вас стрелять по одному или душить руками! Во как вы меня довели!…

Он яростно сгреб Писку за ворот, поднял его в воздух, словно щенка.

- У-у, мразь… - прошипел он. - Пожалели на тебя девять грамм в тридцать восьмом, а зря, зря…

- Давид Маркович! - умоляюще захрипел вор, мотая головой. - Не надо!

- Кто на кассу навел, тля?!!

- Грицук, он бензин сюда возит… Сукой буду, он…

Гоцман еще секунду бешено глядел в заплывшие от ударов глаза Писки. Довжик на всякий случай придержал руку Давида, тот, не глядя, зло дернул локтем. Наконец сильный кулак Гоцмана разжался, и Писка бесформенной грудой рухнул на пол, рядом с убитыми им людьми. Он и сам был похож сейчас на труп.

- Андрей, спирт есть? - хрипло спросил Давид у Арсенина, взглянув на свои окровавленные ладони.

- Конечно…

Гоцман подставил ладони ковшиком:

- Лей…

Возникший в дверях Тишак растерянно уставился на происходящее, потом перевел взгляд на трупы, болезненно сморщился.

- Якименко появился? - бросил ему Гоцман, вытирая руки и кривясь от резкого запаха спирта.

- Н-нет… И не звонил даже. Как оказалось, шо вас не убили, так и не возникал…

- Останешься здесь. Сейчас прокуратура приедет, все обсмотрите, тех, шо на улице, Васька отвезет вторым рейсом. - Он обернулся к Довжику. - Якименко найти. Срочно… Андрей, вызовешь фургон, оформишь убитых…

Сгрудившиеся на улице мужики с ненавистью уставились на безжизненно висящего в руках Гоцмана Писку. Давид хорошо понимал, о чем они думают. Для этих работяг представитель закона был сейчас чуть ли не сообщником этого убийцы, который порешил хорошо им знакомых и ни в чем не повинных людей… Саня, державший под прицелом двух подельников Писки, тоже напрягся.

- Начальник, - внезапно хрипло окликнул Давида кряжистый пожилой водитель. Гоцман обернулся.

- Ну?…

- От всех нас прошу - по справедливости его… - Водитель сжал кулаки. - У Степаниды сына под Белградом убило… А Николай год как демобилизованный, на «катюшах» воевал, только-только работу нашел… Слышишь, начальник?…

Гоцман хмуро кивнул, обернулся к Сане:

- Я эту морду отвезу и пришлю Ваську.