Лила, Лила

– В четыре. Обычно я прихожу домой в четыре.

– С ума сойти.

– А что тут особенного. Это как необходимость. Труднее было бы не писать. Выпьешь что-нибудь?

Рядом со столиком в ожидании остановился официант.

– Выпью. И есть я тоже хочу. Сегодня я еще ничего не ела, из-за тебя. – Она заказала минеральную воду и булку с горгонзолой, меланцане и салями.

– Я рад, что тебе нравится.

– Не просто нравится. По-моему, чудесно. И наверняка не только по-моему.

В ответ Давид опять этак неопределенно пожал плечами.

– Кому еще ты показывал рукопись?

– Никому.

– Почему? – удивленно спросила Мари.

– Я никого не знаю.

– Так ведь ты и меня не знаешь.

– Ну, все-таки немножко знаю, или? – Он оторвал взгляд от своей пустой чашки, посмотрел на нее, но тотчас отвел взгляд.

– У тебя нет подружки?

– Нет, я один, – быстро ответил он.

Официант принес горячий круглый сэндвич. Мари взяла его обеими руками.

– И в издательства ты рукопись, конечно, не посылал?

Она откусила кусок сэндвича.

– Нет-нет, я не собираюсь ее публиковать. – В голосе Давида послышался страх.

Проглотив кусок, она спросила:

– Зачем же ты пишешь, если не собираешься публиковать?

– Да так, просто для себя. Как другие собирают марки.

– А женщины спрашивают, нельзя ли на минутку подняться наверх, посмотреть марки? – засмеялась Мари.

Давид покраснел, и она пожалела о неудачной шутке.

Доев сэндвич, Мари сказала:

– Я знаю одно издательство, которому «Софи, Софи» отлично подойдет. Запишешь название?

– Нет, спасибо, – отрезал Давид.

12

– Я знаю, здесь парковки нет, потому и не паркуюсь.

– В таком случае что же там делает ваша машина?

– Я оставила ее на короткое время. – Карин Колер пошла было дальше, но мужчина у подъезда шагнул вперед.

– Лично я называю это парковкой.

– Нет, парковка – это надолго. А я оставляю машину на короткое время.

Она опять попыталась пройти мимо, но мужчина заступил ей дорогу. Ростом он был намного меньше ее, как и многие его собратья. В ней-то как-никак метр восемьдесят шесть. Без каблуков.

– Вы полицейский?

– Нет, я здесь живу и частенько вижу вашу машину, она стоит там часами!

Он побагровел от злости и стоял теперь так близко, что она чуяла запах перегара.

– Она вам мешает?

– Еще как! Особенно когда самому приходится двадцать минут кряду искать место для парковки.

– И что же вы намерены предпринять?

С высоты своего роста она окинула его пренебрежительным взглядом. Что-что, а это она умела, особенно в такие вот январские дни, когда верхние этажи франкфуртских высоток тонули в низкой облачности.

– Вот предприму, тогда и увидите.

Карин Колер покрепче зажала под мышкой свою громадную сумку и, отодвинув его плечом, прошла мимо. Он крикнул ей вслед что-то неразборчивое. Не оборачиваясь, она прошагала к подъезду конторского здания послевоенной постройки, вошла внутрь, с надеждой, что лифт внизу. Согласно своей фитнес-программе она пользовалась лифтом, только если кабина случайно находилась на первом этаже. В иных случаях поднималась по лестнице.

Лифт стоял внизу. Карин Колер вошла в душную кабину и, когда он рывками доставил ее на четвертый этаж, как всегда, подумала, что куда разумнее было бы пойти пешком.

Издательство «Кубнер» делило этаж со студией веб-дизайна, институтом шляпной моды и какой-то фирмой со словом «consult» в названии. Но так было не всегда.

При жизни Вильгельма Кубнера дела в издательстве обстояли ненамного лучше, только вот Кубнер мог похвастаться лучшими связями, чем Уве Эвердинг, теперешний глава издательства. Эвердинг принял руководство еще при жизни Кубнера, когда благодаря небольшому наследству и довольно большому кредиту предотвратил банкротство фирмы. С тех пор издательство существовало за счет лицензий (если говорить о программе) и за счет режима экономии (если говорить о персонале).

Этот режим экономии Карин Колер испытала на себе. До того как Эвердинг возглавил издательство, она руководила редакцией, состоявшей (вместе с нею) из двух человек и обладавшей известной автономией. Ведь именно Карин Колер открыла Тамару Линдлар, датскую писательницу, которой издательство было обязано своим последним взлетом. Случилось это, правда, лет восемнадцать назад.

Когда пятью годами раньше Кубнер, выражаясь канцелярским языком, «отошел от активного руководства издательством», редакцию Карин Колер потихоньку свернули. Сперва сотрудницу ее перевели на полставки, а потом и вовсе сократили.

Затем перевели на полставки и саму Карин. Когда ей стало ясно, что практически это означает выполнять ту же работу за половинное жалованье, она уволилась и стала независимым редактором. Заказы она получала главным образом от «Кубнера», для которого трудилась теперь за гонорар и – теоретически – процент от результата.