Лилэр

Лиля обернулась. Далэир стояла и вежливо улыбалась ей над распускающимися бутонами крупных ярких первоцветов.

– Почти прошло. А что?

– Ходят слухи, что для тебя на третьем этаже приготовили покои. Одна птичка из тех, что я прикормила, прощебетала мне, что теперь, после брака ещё одной дочери, у крейта появится гораздо больше свободного времени на личные дела. Даже и не знаю, завидовать тебе или сочувствовать, – скривилась Далэир. – Желаю удачи.

Лиля смотрела на яркие оранжевые бутоны на фоне разрыхлённой тёмной земли, и мир слегка кружился. Твою же мать. Как так-то?

– А как же Катилэн?

– О, ты не слышала? Говорят, Келаф забирает её сегодня в Койт, – сказала Далэир с лёгким презрением в голосе. – Вот ведь расстройство для Тэмисы... Катилэн уезжает с меглейей Айлэм. Я в парк. Пойдёшь со мной?

– Нет. Пойду погуляю тут... Где-нибудь. – Лиля неопределённо махнула рукой в сторону боковой аллейки.

Она стояла, и в голове крутились лучшие образчики крепкой арнайской брани вперемешку с матом. Дождалась. Покои на третьем этаже. Наверняка с ключом, как тут любят, чтоб не сбежала. Потрясающе.

Нет, нет, нет. Так нельзя.

Она повернулась и зашагала в сторону ворот. Сейчас бы плащ как у Джерилла, цвета грязи, рваный, чтоб слиться с толпой у хозяйственных построек. Надо было напялить то коричневое платье, в котором она приехала сюда. Гамте, гамте, – стучало в голове непрерывно.

Так нельзя. Она не пойдёт в комнату к этому светлоликому, от воспоминания о котором Далэир кривится. Нет. Пошёл он... Наигрался с девочкой из свиты жены и сбагрил в Койт. Подонок! Освободил место для новой игрушки! Покои... наверняка хорошие, как те, где они с Джериллом...

Лиля ускорила шаг. Телеги и повозки разворачивались и уезжали в город. Вон та подойдёт...

Бидоны с молоком ровными рядами стояли у стены холодной кладовой. Два взъерошенных парня лет шестнадцати выгружали новые и тащили их к стене.

Лиля огляделась. Грустные катьонте дворца со слегка помятыми лицами явно накануне отпраздновали чуть более бурно, чем следовало бы, и старались не разговаривать громко, щурясь от дневного света. Хорошо. То что надо.

Она постояла за высокой живой изгородью, выжидая. О! Наконец-то.

Парни грузили пустые бидоны в телегу, стараясь не шуметь. Старший по кладовой стоял, держась за висок, и делал пометки на бумажке.

– Всё, севас. Можете ехать, – кивнул он парням, уходя в живительную прохладу кладовой. – До завтра.

Лиля сжала зубы и решительно шагнула вперёд. Парни накрывали пустые бидоны толстой мешковиной.

– Доброе утро, севас!

Парни обернулись и вежливо поклонились, глядя на её платье.

– Кирья, тут грязно, – сказал услужливо более вихрастый парень. – Ты б это... Туфли-то не марала!

– Ничего, – ещё шире улыбнулась Лиля. – Знаете, хоть сегодня и день свадьбы, и полагается грустить, но я всё же рада за меглейю Айлэм. В Койте летом не так жарко.

60. Вот это традиция!

– О, да, – хмыкнул второй парень. – Тут у нас молоко, бывает, скисает, пока в дом несёшь. А ты из Койта, госпожа?

– Почти. У нас есть такой замечательный обычай, – сказала она мечтательно. – На свадьбах деньги разбрасывают, представляете?

– Да кто ж деньги разбрасывает, – не поверил вихрастый. – Кто ж деньги за просто так кидать-то будет?

– Традиция же! Смотри!

Лиля выдернула руку из кармана. Блестящие железные гроши и красноватые медяки каплями фонтана изобилия сверкнули в воздухе и зазвенели по каменным плитам.

Парни пару мгновений стояли и смотрели на неё, разинув рот.

– Собирай! – завопил вихрастый. – Вот это традиция! Сюда бы такую!

Лиля подобрала подол. Высокие металлические бидоны слегка звякнули, и мир скрылся от неё за плотной резко пахнущей колючей мешковиной, сквозь переплетения нитей которой мелкими точками слепило глаза небо.

– Эй, Васейте, а где эта кирья? – послышался голос.

– Там ещё медяк... Смотри! Ты пропустил! Какая тебе разница? Поехали, а то Кувилл уши надерёт опять.

– Погоди, тут в щели ещё. Слышь, из какой она страны?

Телега дёрнулась. Послышался стук подков по камням. Бидоны слегка позвякивали ручками.

– Из Койта вроде.

– Да не! Она сказала – почти. Хочу там жить, Васейте! На каждую свадьбу ходить буду. Сколько у тебя?

– Двенадцать медяков и... ща...

– У меня восемнадцать медных. Я гроши не собирал. Эй! Ща тоже врежу! Руки придержи, кетерма!

– Ща зубы свои собирать будешь! Делись!

Телега остановилась.

– От Кувилла?

– А то не узнал, Тавос! Давай, открывай!

– Да что ж ты орёшь так... Тише, тише... Погоди.

Ворота скрипнули еле слышно, на пределе слуха. Телега снова тронулась.

– На. Теперь поровну. А я не хочу там жить. Прикинь, там все деньгами швыряются. И мне ведь придётся. А то косо будут смотреть...

– Ну так-то ты прав, конечно. Эх, жаль, по случаю свадьбы таких гуляний не бывает... Помнишь, как в октябре?

– Да-а. Эх... Ну, может креа ещё парочку детей родит. Он же и в честь дочерей устроит.

– Только если побочных. Креа вряд ли родит. Кувилл говорил, она в этом смысле его с трудом терпит.

– Не то что твоя Аркемта - тебя, да, Диселл? Эй!

Раздался шум и пара вскриков. Телега остановилась.