Лили

– Клей сказал, что сегодня какой-то особый случай, а не просто мой первый выход на свежий воздух. Вы знаете, о чем речь?

– Ха! Я вижу, он решил выжать из этого случая все, что только можно.

– Из какого случая?

– Он всем рассказывает, что сегодня прощается со своей “свободой”. Завтра он начинает работать на руднике.

Они остановились на вершине лестницы. Лили приподняла подол, моля Бога, чтобы не споткнуться в своих просторных ковровых тапочках. Но не успела она сделать и шага, как Дэвон обнял ее одной рукой за плечи, а другой подхватил под колени и поднял на руки.

– Нет-нет, я могу сама, честное слово, я вполне…

– Тихо! Я рисковать не собираюсь, – отрезал он. Это было правдой, но им двигали и иные, более корыстные причины: неодолимое желание обнять ее. Она сильно исхудала за время болезни, и все же, ощутив живое, реальное прикосновение ее тела, Дэвон почувствовал, как заполняется в его душе некая пустота, о глубине которой не подозревал даже он сам.

Пока он нес Лили по лестнице и по прохладным коридорам полутемного дома, оба не проронили ни слова: волнующее молчаливое ощущение близости вытеснило тот веселый и легкомысленный обмен шутками, к которому они начали привыкать в последнее время. Дэвон остановился на пороге широкой тенистой террасы. Лили тихонько вздохнула, обхватив руками его плечи и глядя, как бьется жилка у него на шее. Если бы он хоть на дюйм повернул голову, их губы могли бы соприкоснуться. Легкий ветерок доносил из сада манящий запах роз, море что-то тихо шептало в отдалении. Выразительное молчание продолжалось. У нее мелькнула смутная мысль, что следовало бы спросить, почему они здесь стоят, но она и так знала ответ, а задать вопрос означало разрушить очарование. Больше всего на свете ей хотелось положить голову ему на плечо и прижаться губами к бьющейся жилке на шее. Или шутливо укусить его за ухо. Секунды лениво текли, сменяя друг друга, но оба они не замечали времени. Наконец Лили прошептала.

– Я, наверное, тяжелая.

Он мог бы держать ее на руках весь день и всю ночь. Всю жизнь.

– Легкая, как перышко.

Тут же спохватившись, что привел слишком банальное сравнение, Дэвон решил исправить ошибку.

– Как лилия, – сказал он, глядя на ее нежный, выразительный рот. – Прекрасная лилия на длинном стебле, белая, как твоя кожа.

Ее ответом стал долгий вздох. Его дыхание тоже участилось: Лили почувствовала, как бурно вздымается и опадает его грудь рядом с ее собственной. Желание поцеловать его было подобно шампанскому в высоком бокале, вскипающему и грозящему перелиться через край.

– Дэв, – проговорила она севшим голосом и закрыла глаза.

– Ну вы идете или нет? – раздался из-за скрывавшей их (как им казалось) ажурной решетки, увитой ломоносом и сассапарелью, капризно-веселый голос Клея. – В чем дело? С Лили все в порядке?

Дэвон что-то тихо прорычал, полностью выразив переполнявшее их с Лили общее чувство, и спустился из-под навеса террасы на вымощенную каменными плитами дорожку.

– Ну наконец-то! Я уже собирался идти вас искать. С театральным стоном Клей поставил на поднос недопитый стакан лимонада и отложил газету. Затем он спустил свои босые ноги с края ажурного садового столика из кованого железа и поднялся.

– Да я уж вижу: ты просто с ума сходил от беспокойства, не зная, куда мы подевались, – усмехнулся Дэвон Он бережно поставил Лили на ноги и пододвинул ей стул. Ни он, ни она не взглянули друг на друга, но у обоих на губах были совершенно одинаковые, едва заметные таинственные улыбки.

– Лили, вы сегодня чудесно выглядите, – галантно заметил Клей. – Какое цветущее личико, какие розочки на щеках!

– Спасибо, – ответила Лили, подумав при этом, что насчет розочек на щеках он, наверное, не соврал.

– Хотя, по правде говоря, я невысокого мнения об этом капоте. Не обижайтесь, но это не ваш стиль.

– Да, мне уже говорили. – Она сделала глубокий вздох. – Как замечательно оказаться на воздухе. Сегодня изумительный день.

– Верно! А знаете, для меня он последний. Отныне мне предстоит погружаться в беспросветный мрак источающих сырость штолен со свечой на шляпе и, подобно кроту, прокладывать тоннели в недрах земли.

Дэвон с досады закатил глаза.

– Клей вбил себе в голову, что ему придется работать рудокопом, и никак не может отрешиться от своих детских фантазий, – объяснил он Лили. – На все готов, лишь бы его пожалели.

– Понятно. – Она улыбнулась Клею через стол и спросила:

– Зачем же заниматься работой, если одна мысль о ней вам ненавистна?

– Потому что Дэв меня пилит денно и нощно! Я больше не в состоянии выносить его попреки, – живо ответил Клей и театральным жестом поднял стакан. – Давайте выпьем за мой последний день на поверхности земли, – предложил он.

Дэвон хмыкнул и налил себе в стакан лимонаду из стоявшего на столе кувшина. Одновременно он, выжидательно подняв брови, пододвинул к Лили нечто в стакане, накрытом салфеткой.

– О, нет, только не это, – простонала она, увидев, что это. – Нечестно!