Лили

Раскинувшийся вдоль побережья озера Мичиган второй бизнес центр страны не предполагал наличие несметного количества баров и развлекательных заведений, но тем не менее каждый район Чикаго являлся маленьким суб-культурным мирком, в том числе и для любителей погонять на одной паре колес. И сейчас я смотрела на огромную круглую вывеску с изображением быка и потухшими буквами, которые вечером вновь зажгут свои огни, под зазывающим знаком в дверях появится грозный охранник, а высокие узкие бокалы наполнятся ароматным крафтовым пивом.

Забрав свой шлем у знакомого бармена, надевая защиту, я завела своего жеребца и с необузданным ревом рванула в дом Сойеров.

*********************************************

И вот я на месте. Передо мной вычурный, нереально огромный (для четверых то членов семьи) трехэтажный домина четы богатейшего магната Чикаго, точнее целый дворец с белоснежными колоннами высотой по второй этаж. В дополнение королевскому образу особняк окружали вычурные кованные решетки высотой в человеческий прыжок. На входе посетителей встречал нелепый просто нереально гигантский фонтан, изображающий мужчину завоевателя с острой саблей наголо.

«Убожество… это что памятник Алистеру?» – прыснув в кулак, я прошла дальше по небольшому придомовому засаженному ковром алых роз и квадратными кустами саду. Маленькому совсем… гектаров на десять.

– О, Боги! Еще фонтан… – не удержалась и воскликнула я, ибо красота местного убранства пленила все мое внимание и ослепила.

Я позвонила в звонок, ожидая мажордома, но в секунду дверь распахнулась, и на крыльце в меня влетела шикарно одетая и также пахнущая женщина почему-то на шпильках.

– Господи, Лили! Я тебя жду с самого утра! – встряхнула она золотыми кудрями, а я растянулась в улыбку на тридцать два, ибо все женщины сойеровской породы были словно отксерокопированы. Клаудия, мама, Кира.

– Доброе утро, миссис Сойер! Не кричите так, – также крепко обняла я загорелую блондинку в солидном возрасте, пропитываясь насквозь ее сладкими духами.

– Прости! Я с ума схожу тут совсем одна. Твои вещи уже в гостевой комнате, поживешь пока там.

– Это очень мило с вашей стороны, а где Кира?

Женщина театрально всплеснула руками, коснулась груди и откинула голову, махая на свое лицо ладонью, словно веером.

– Ох, что же мы стоим на пороге, идем скорее. Она лежит уже два часа на постели и не подает признаков жизни, – словно опомнившись, она подхватила и потащила меня за локоть внутрь. – Сказала, что умирает!!! Ох… мое сердце… – едва ли не плакала актриса, которая в списке тех, кто без Оскара, и я едва сдерживала хохот, на ходу скидывая обувь в цвет одеянию.

– Идемте же спасать!

Мы поднимались по устеленной красным бархатом деревянной лестнице с позолоченными резными перилами. Клаудия порхала по низким широким ступеням, словно княгиня, изящно вскидывая руки. Утонченная мадама проводила меня до логова зверя, и перед расставанием с ней я предупредила.

– Миссис Сойер, у меня сегодня выпускной, поэтому вечером я уложу Киру спать и уйду на вечеринку в его честь.

– Это же такое значимое событие! Мы должны организовать семейный ужин! – качались мы с ней за ручки, как девочки из соседних дворов.

– О, нет, миссис Сойер, пожалуйста, не нужно, – пыталась съехать я, но хозяйка дома погрозила мне пальчиком, освобождая одну из моих ладоней.

– Еще как нужно, девочка, во сколько твоя вечеринка?

– В десять.

– Вот и отлично. Ужин будет в шесть.

Я поняла, что спорить бесполезно, поэтому согласилась, просто кивнув. А расправившая свои бархатные крылышки ароматная фея дала свободу моим конечностям и плавно уплыла цветочным облаком.

«Что ж. Чувствую, это будет тот еще ужин…» – повернув ручку "заветной" двери, я чуть не рухнула от смеха. Посреди воздушной, наполненной дневным светом спальне, на кровати в, как минимум, десяти подушках лежала маленькая сорвиголова, с закрытыми глазами, вся белая, со скрещенными руками на груди и выпрямленными в струну ногами.

«Как же я ее люблю. Глазки цвета изумруда, волосы цвета печеньки. Мечта поэта-мазохиста. Русалочка с душой и поведением Стервеллы», – принцесса в белоснежном сарафанчике в цвет смертельно бледной кожи задержала дыхание, а я генеральским голосом проголосила.

– Ну хоть прямо сейчас в гроб клади!

– Лили! – открылись зеленые глазки, единственное, что досталось девочке от ее папеньки.

– О, чудо! О, воскрешение! Я всемогущ–ща!

Я вскинула руки в небеса, точнее в кричащую люстру, усыпанную кристаллами в виде хрустальных капель, когда на мою шею упала ожившая бестия, пачкая меня белой пудрой и обиженно фыркая.

– Я уже думала, ты никогда не появишься.

– Так этими концертами ты меня заманивала, маленькая фурия? Не позвонить было?

– Слишком много чести!

Я разразилась хохотом, потрепывая непослушную макушку.

– Пойдем в пиццерию что ли сходим? Тебе надо поесть.

– Умираю с голоду! Это ты виновата! – ткнула меня острым пальчиком упертая кроха.

– Хорошо-хорошо! Пошли только скорее.