Лили. Посвящение в женщину

Раздался третий звонок, затем свист паровоза, и поезд плавно тронулся с места.

Ника и Лева, быстро выпив чаю, улеглись рядышком на диване и снова заснули. Далецкий сел напротив жены и, отворив окно, закурил папироску.

— Митя, ты любишь эту женщину? — вдруг напрямик спросила Ольга Алексеевна, нервно теребя в руках носовой платок.

— Какую женщину? — словно не понимая в чем дело, равнодушно отозвался Далецкий.

— Да вот ту, про которую спрашивал меня… Как ее? Лили?

— Мне она нравится…

— Ты давно знаком с нею?

— Нет! К чему ты устраиваешь мне этот допрос?

— Потому что мы с ней поняли друг друга. Я сразу поняла всем своим существом, что ты любишь ее, а она тебя.

— Если поняла, тем лучше!.. Нечего меня и спрашивать!..

— А я-то?.. Я-то что же? — простонала Ольга Алексеевна и залилась слезами.

— Фу, как это глупо! Как ты невыносима со своей ревностью! — вне себя крикнул Далецкий и раздраженно заерзал на диване.

— Разве я не знаю, что ты давно уже разлюбил меня!.. — продолжала сквозь слезы, задыхаясь и захлебываясь, Ольга Алексеевна. — Я уже совершенно чужая для тебя!.. Я забыла, когда видела от тебя хоть какую-нибудь ласку. Я теперь только помеха в твоей жизни… Я стою тебе поперек дороги… Ты давно уже бросил бы меня, если бы не дети… Только одни дети и связывают тебя со мной… О, если б не они, я бы освободила тебя от себя!.. Я бы не побоялась прекратить свое жалкое, ненужное существование!..

Далецкому сделалось невыносимо тяжело. Что-то надоедливое и тягучее вползло в его душу и наполнило ее ужасом и холодом.

И вдруг жестокая, злорадная мысль блеснула у него в голове. Далецкий никогда бы и никому не посмел признаться в существовании этой мысли. Одно только возникновение ее превращало его в преступника.

Мысль эта была о том, что хорошо бы, если б жена и на самом деле как-нибудь прекратила свое существование, лишнее и ненужное для него, тоскливое и скорбное для нее самой. Тогда бы, несмотря ни на что, даже на то, что Лили пошла на содержание к Рогожину, он бы женился на этой чарующей девушке.

Далецкий вдруг ярко представил себе опостылевшую жену, прострелившую себе голову из дамского пистолетика, и ощущение свободы, которое испытает вслед за этим. Вот он приходит домой к обожаемой им девушке и напрямую выкладывает ей все. «Лили! — сказал бы он ей. — Я все вам прощаю! Вы никогда не услышите от меня ни единого упрека по поводу вашего прошлого! Будьте моей женой, и мы будем счастливы, как боги!.. Вы поступите на сцену, и мы рука об руку пойдем по пути к славе!»

Лили удивится его самоотверженности и благородству, упадет в его объятия и зальется счастливыми слезами, слезами радости и блаженства.

Отдавшись сладким мечтам, Далецкий вдруг услыхал глухие, подавленные рыдания жены. Возвращение в реальность было чрезвычайно неприятным. Рядом с ним снова находилась скучная истеричная жена, а обожаемая им особа, должно быть, в это самое время принадлежала другому.

Закрыв лицо руками и уткнувшись в угол дивана, Ольга Алексеевна судорожно вздрагивала всем телом.

Совесть неожиданно проснулась в Далецком, и сердце его переполнилось жалостью к несчастной, отвергнутой им женщине, матери его детей. Пересилив себя, он наклонился к Ольге Алексеевне и осторожно тронул ее за плечи.

— Оля! — нерешительно произнес он, желая успокоить и утешить ее.

— Оставь!.. Оставь меня! — нервно взвизгнула Ольга Алексеевна и еще больше вжалась в угол дивана.

Далецкий отшатнулся прочь. Жалость в нем тотчас же сменилась разочарованием и досадой, и вся фигура жены показалась ему ненавистной и постылой.

В конце концов в сердце Далецкого осталось только чувство физического отвращения к жене, и в голове снова мелькнула жестокая мысль о том, что было бы хорошо, если бы жена покончила как-нибудь со своим ненужным существованием и развязала ему руки. «А ведь она и впрямь стала бы достойной высшего уважения, если бы избавила и себя, и меня от дальнейших мучений совместного брака».

Поезд подходил к станции, близ которой находилась дача Далецких.

XXIV

Лили никак не могла разобраться в тех сложных ощущениях и мыслях, которые нахлынули на нее во время неожиданной сцены в саду с Ольгой Алексеевной. Голова Лили горела, и в сердце была тупая, ноющая боль.

Случилось что-то странное. Великодушный порыв со стороны Лили привел лишь к тому, что Ольга Алексеевна обнаружила в ней свою счастливую соперницу. Каким уничтожающим взглядом смерила она девушку с ног до головы. Каким презрительным смехом ответила на предложение Лили вернуть ей мужа…

И тупая, ноющая боль все увеличивалась и росла в сердце Лили. Она невольно чувствовала себя непонятой, оскорбленной, и это еще более угнетало ее. Ей было искренне жаль эту несчастную женщину. Лили действительно хотела помочь ей, облегчить как-нибудь ее страдания. Но в то же время девушка не могла не сознавать, что она наряду с другими также являлась виновницей страданий этой женщины. Стремясь в поисках счастья к Далецкому, Лили не думала о его жене, пока не увидела ее.