Лиля Брик. Жизнь

Иногда в разлуке Маяковский вел себя не так, как хотелось бы Лиле (ему же не было и тридцати!), но Лиля воспринимала эти мимолетные влюбленности как плохое поведение маленького мальчика.

Напишет же он вскоре в поэме «Люблю»:

Пришла — деловито за рыком, за ростом,

взглянув,

разглядела просто мальчика.

Она так была в себе уверена, что не принимала его вольности всерьез. Про свои небольшие флирты он рассказывал ей, когда они кончались. Но даже если он и не говорил о них, она всегда все знала! «Мне известны со всеми подробностями все твои лирические делишки», — написала она ему однажды. Так было и на сей раз в Риге:

«Володик, Юлия Григорьевна Льенар рассказала мне о том, как ты напиваешься до рвоты и как ты влюблен в младшую Гинзбург, как ты пристаешь к ней, как ходишь и ездишь с ней в нежных позах по улицам. Ты знаешь, как я к этому отношусь.

Через две недели я буду в Москве и сделаю по отношению к тебе вид, что я ни о чем не знаю. Но требую: чтобы все, что мне может не понравиться, было абсолютно ликвидировано.

Чтобы не было ни единого телефонного звонка и т. п. Если все это не будет исполнено до самой мелкой мелочи — мне придется расстаться с тобой, что мне совсем не хочется, оттого что я тебя люблю. Хорошо же ты выполняешь условия: «не напиваться» и «ждать». Я до сих пор выполнила и то, и другое. Дальше — видно будет. Ужасная сволочь эта Юлия Григорьевна! Злая баба!

Я совсем не хотела знать правду и ни о чем ее не спрашивала!

Не огорчайся! Если ты все-таки любишь меня, то сделай все так, как я велю, и забудем.

Целую тебя.

Лиля».

Владимир Владимирович отвечал:

«…Конечно я не буду хвастаться, что живу как затворник. Хожу и в гости и в театры, и гуляю и провожаю. Но у меня нет никакого романа, нет и не было.

Никакие мои отношения не выходят из пределов балдежа. Что же касается до Гинзбургов — и до младших и до старших, то они неплохой народ, но так как я нашел биллиардную, то в последнее время видеться с ними не приходится совсем.

К «компании» же Юл. Гр. я не принадлежал никогда, обозвав ее сволочью в первый же день нашего знакомства, в сем убеждении и пребываю. Избегал ее всегда и всячески.

Приедешь, увидишь все сама — ненравящееся выведешь.

Ну целую тебя, миленькая и дорогая детонька, я твой

Щен».

И все же, судя по тону их переписки Рига — Москва, этот период их отношений был счастливым — вопреки тому, что у обоих в это время были любовные приключения: Маяковский увлекался Зинаидой Гинзбург, а у Лили в Риге была любовная связь с Михаилом Альтером, работником Наркоминдела.

В Риге Лиля написала и опубликовала в газете «Новый путь» большую статью о футуристах и Маяковском и устроила ему приглашение для выступлений. Она вернулась в Москву и в марте снова поехала в Ригу вместе с Маяковским на его выступление. Они прожили девять дней в отеле «Бельвю». К этому времени была закончена его поэма «Люблю» — самая светлая и радостная из его поэм.

Вернувшись в Москву летом 1922 года, они снова сняли дачу в Пушкине. Рядом с ними поселился Александр Кра- снощеков. Он недавно вернулся из Америки, куда бежал после неудачи революции 1905 года, был назначен Лениным президентом Дальневосточной республики, но теперь работал в Москве председателем промбанка и заместителем наркомфина. С женой он жил раздельно и отдыхал в Пушкине со своими детьми — Луэллой и Женей. Краснощеков влюбился в Лилю, но она поначалу отшучивалась. Он был влюблен всерьез, и Маяковский все мрачнел и мрачнел. Вскоре, однако, Лиля ответила на чувство Александра Михайловича, и у них начался роман. Брик был хладнокровен, как всегда. Близкие иногда видели Маяковского бурным, Лилю в слезах, но никогда никто не видел, чтобы Брик потерял контроль над собой.

Когда ЛЮ в 1922 году наконец дали визу в Лондон, где работала ее мама, туда приехала Эльза из Парижа, и вечерами они с ней ходили танцевать в дансинги — это было тогда модно. Маяковский, узнав про это, страшно помрачнел, понимая, что не танцуют же они «шерочка с машерочкой». Действительно, Альф — белокурый молодой человек, лондонец, служащий переводчиком в АРКОСе, — так усердно учил их танцевать модный фокстрот, что вскоре Лиля ответила взаимностью на его любовное признание.

Из Лондона она писала своей приятельнице Рите Райт, что ходит по музеям, в театры и дансинги, что снова влюбилась в Кранаха и Тициана. Что счастлива своей независимостью и тем, что «здесь нет никаких футуристов». До Маяковского дошла эта фраза (хотя она просила ее скрыть), он расстроился и сказал: «Да, она рада освободиться от меня». Но это было несправедливо, Лиля написала эту фразу «ради красного словца» — только что она занималась в Риге футуристическими изданиями (и еще будет ими заниматься) и дальше будет дружить с футуристами.

Еще будучи в Риге, кроме подробных отчетов об издательских делах, она, зная продовольственные трудности в Москве, слала продуктовые посылки Маяковскому,