Лилии полевые. Крестоносцы

Назад тому полтора года я был у Вас на Святках, на вечере в числе замаскированных семинаристов. Но Вы и никто из ваших меня не знаете. А между тем с тех пор я не переставал о Вас думать. Вам это покажется, конечно, странным, и вполне естественно, но Вы поймете меня, когда я скажу, что Ваша дочь произвела на меня сильное впечатление. Я тогда же решил, что мне не надо лучшей подруги в жизни.

В настоящее время мне предоставлено священническое место в селе Вознесенском, что на Высокой горе, и указ на вступление в брак мною уже получен. Итак, время приспело, и я прошу руки Вашей дочери. Не откажите.

Письменный ответ прошу прислать на мое имя в село Залесье, к моему брату Гавриилу Ивановичу Заведееву. А через несколько дней я приеду к Вам лично.

В ожидании ответа с глубоким почтением к Вам имею честь быть Андреем Заведеевым».

– Вот они, замаскированные-то! – в волнении заговорила матушка. – Помнишь, Дуняша, никто не мог их узнать. Всяко пытались, но ни один не проговорился! Повеселились, да и уехали! А вот один из них свою судьбу здесь нашел. Истинно, суженого и конем не объедешь!

– Не знаю, мамочка! Мне кажется, что тут как будто что-то не то, – в недоумении сказала Дуняша. – Зачем, в самом деле, обманываться? Ведь ты сама знаешь, что никому нет охоты увлекаться мною? Ужели ты, – продолжала Дуняша, – можешь думать, что я кому-нибудь понравилась? И понравилась настолько, что обо мне только и думали целых полтора года. Лучше ему, видишь, и не надо подруги жизни. Нечего сказать, нашел красавицу! Умора, да и только. Это, я скажу тебе, мамочка, или сам он на обезьяну похож, или же совершенно глупый! За того и за другого кто замуж пойдет? Вот он и метит таких уродин, как я.

– Полно пустое говорить! – возразила матушка. – И совсем ты не уродина! Посмотри-ка вон! Совершенно безобразные и те выходят замуж. И живут счастливо. Да еще важничают как! За примером ходить недалеко. Матушку отца Петра, из Котлова, знаешь? Ведь уродина уродиной, – с явным пристрастием рассуждала Васса Никаноровна, – а отец Петр: «Нюрочка» да «Нюрочка!» – точно лучше ее для него на свете никого нет. А ведь сам мужчина видный! Так что не говори пустого! Уж если делают тебе такое решительное предложение, значит, ты понравилась чем-то?

– Конечно, есть и хуже меня, – согласилась Дуняша, – но трудно поверить, чтобы этот самый Андрей Заведеев за всю свою жизнь не встречал ничего лучшего. Будь правдива, мамочка! В моей наружности трудно найти что-нибудь привлекательное, а хорошие, душевные качества если бы у меня и были, то случайный замаскированный семинарист едва ли успел в какой-нибудь час заметить и достаточно оценить их.

– Ну, об этом толковать много нечего! – начиная горячиться, заявила матушка. – Значит, что-нибудь да понравилось жениху! Решай вот, да отцу ответ дать надо. Видишь, требует безотлагательно. Диакона-то Гавриила Заведеева из Залесья, – задумчиво прибавила матушка, – я видела: видный мужчина. Если и брат похож на него, значит, он очень красивый. Так что ты скажешь, Дуняша? – остановилась она перед дочерью. – Ведь Сам Бог посылает жениха!

– Да я, конечно, не давала обет безбрачия, – раздумчиво ответила Дуняша. – Но заочно дать слово не могу. Как приедет, тогда и видно будет. За урода или за какого-нибудь неряху, а тем более за невоздержанного в напитках, прямо скажу, не пойду. Лучше век учительницей быть, чем всю жизнь переживать свою тяжелую, горькую долю с нелюбимым человеком.

В тот же вечер в Залесье было послано письмо. Отец Митрофан приглашал Андрея Ивановича к себе, уверяя, что он и его семья очень польщены предложением руки и сердца его дочери. Родители действительно были в высшей степени рады, что находится жених для Дуняши. Ведь столько времени никто даже не изъявлял желания сделать малейшее поползновение в этом направлении.

***

– Вот не ожидал я от тебя, Андрей, что ты сейчас же по окончании курса пойдешь в священники! – с удивлением говорил диакон Гавриил Заведеев только что прибывшему к нему брату. – Ведь ты в Академию все собирался поступать. Что же ты изменил свое решение? Конечно, я рад и отговаривать тебя не стану, но все-таки хочется знать причину перемены таких давнишних намерений.

– Невесту боюсь прозевать, – весело заговорил Андрей Иванович. – И ей, и мне долго ждать не стоит. А священство для меня всегда было привлекательно. Значит, одно к одному, и откладывать не стоит. Невеста моя тут по соседству, – продолжал он, – в Белых Гарях. Отца Митрофана дочь. Я уже писал, что приеду на днях. Вот вместе с тобой и поедем.

– Что за сказки ты рассказываешь! – удивился диакон. – Когда же ты познакомился со своей невестой? Ведь ты почти и не бывал у них. Где же ты успел узнать о ней?

– Отца Митрофана я видел, но семьи его не знаю! – прибавил после недолгого молчания диакон. – Кто же у него в семье есть?

– Да я, собственно, не знаю, велика ли семья отца Митрофана, – конфузливо ответил Андрей Иванович. – А с его дочкой я познакомился у них на вечере, в тот единственный раз, как гостил у вас на Святках.

– Значит, с тех пор вы переписывались?