Лилии распускаются в полночь

Мы находились на вечере джаза. Музыкальный салон представлял собой средних размеров помещение с расставленными полукругом уютными креслицами, повернутыми к пианино. За оным восседал немолодой человек негроидной расы, он аккомпанировал сам себе и тихо что-то пел по-английски в поставленный рядом микрофон. Подле играли контрабасист и гитарист – тоже темнокожие.

Я ничего не смыслю в джазе, но атмосферу ребята создавали потрясающую. Я как будто перенеслась в Новый Орлеан десятых годов прошлого века.

– Играют классический джаз, – шепнул мне сидящий справа Громов. – Сейчас редко встретишь. Попадаются в основном свинг, кул и соул, ты заметила?

– Я не знаю, – пожала я плечами, ответно наклоняясь к нему.

– Не любитель джаза, да? – хмыкнул Владлен.

– Я любитель рока, – не стала я увиливать.

– Слушай дальше, тебе понравится.

Возникло ощущение, что он играет роль строгого родителя или учителя музыки, прививающего несмышленому чаду вкус к прекрасному. Не скажу, что меня это приводило в восторг.

…Владлен зашел за мной вскоре после того, как Юлька отправилась на спецзадание. Мужчина выглядел очень эффектно: черный смокинг, бабочка, белая сорочка; волосы, как и всегда, тщательно зачесаны назад – будто сам собирался выступать. Мне казалось, что я в своем новом коротком платье смотрелась рядом с ним дешево. Держу пари, он может позволить себе других красоток, рангом повыше. Но почему-то выбрал меня.

Когда мы пришли, в зале уже собрался народ, но кресел было в избытке, так что хватило всем. На имеющихся перед креслами маленьких столиках уже стояли наполненные шампанским бокалы и вазочки с фруктами и шоколадными конфетами. Владлен решил поухаживать и сразу подал мне шампанское, которое вот уже час грелось от моих ладоней через хрустальную емкость: пить отчего-то не хотелось. Сам же он успел осушить пару бокалов, однако оставался трезвыми, как стеклышко. Рядом со мной зябко куталась в кофту Вероника, ее обнимал за плечи китайский (или какой он там) матрос.

Когда первая часть выступления закончилась и объявили антракт, она повернулась ко мне.

– Чудесный вечер, не так ли?

Кивнув, я вспомнила, что за завтраком они говорили с азиатом о свидании, и поняла, что имелся в виду вечер джазовой музыки. Странно, что смерть сестры на их планы никак не повлияла.

– Катя, ты мне очень помогла сегодня.

– Да ну?

– Ты со мной поговорила, и мне стало как-то легче. Правда, я потом зашла в медпункт и попросила сильнодействующих препаратов. Меня напоили какими-то таблетками, и теперь я вообще ничего не чувствую, – нервно хихикнула она.

– А что случилось? – вежливо включился в диалог Громов.

– У меня сестра сегодня умерла, вы не слышали?

– Да вы что, какой кошмар, – бесстрастно ответил он.

Ника, не умеющая определять по тону состояние собеседников, начала рассказывать Владлену в подробностях все, что произошло. Тому наверняка было скучно, но девушку он не одернул. Матрос в это время встал, подошел к ближайшему столику, взял бокал, кисть винограда и подал своей девушке. Та с благодарностью приняла яства и чмокнула его в щеку.

– А вы из каких краев будете? – обратился к нему Владлен, поразив меня своей бестактностью. Нельзя говорить о национальности, тем более в высшем обществе, неужели он не знает?

Тот, однако, не смутился.

– Я родился на Дальнем Востоке. Когда был маленьким, семья переехала в Москву. А родители – выходцы из Северной Кореи.

– А конкретнее?

– Провинция Яо-цзынь, вы, наверно, не слышали.

– Отчего же? Родина знаменитого Бао Ли. Вы были знакомы?

Кореец слегка покраснел.

– К сожалению, нет. Не имел такой возможности.

– Что ж, вас совсем не тянет на историческую родину?

– Тянет, – кивнул Чайлин, – я ездил туда некоторое время назад. Хочу наведаться еще. Милая, ты бы со мной поехала?

– В Корею? – произнесла она с таким придыханием, с каким бы я произнесла «В Нью-Йорк?» или «В Париж?». – Конечно же!

– Отпустит тебя сестра?

– Богдана бы запретила, – тут же загрустила девушка, откусывая виноградинку, – а с Варварой я как-нибудь слажу. Представляешь, – обратилась она ко мне, взяв за ладонь, – она даже не хотела поменяться каютами, когда выиграла люкс! Помнишь, вы с Юлей спрашивали, были ли мы там? – Я подтвердила, что вопрос имел место. – Так вот, я тогда не сказала, но перед тем, как ее повели в люкс, я попросила отдать его нам с Чайлином, так она меня таким взглядом одарила, словно я ведьма, достойная костра, и произнесла что-то вроде: «Зажигать зеленый свет разврату? Только через мой труп!» Мне теперь так неловко, что она такое обо мне думала перед смертью…

Матрос среагировал мгновенно: подбежал и подставил свой живот, в который сидящая и уткнулась. Сентиментальную идиллию, от которой и у Громова, и у меня аж скулы свело, нарушил капитан, вошедший в зал и подозвавший всех матросов, находящихся в помещении. Таковых оказалось трое, что-то он им прошептал, из-за чего все они, объяснившись с теми, с кем пришли, отчалили по каким-то корабельным делам.

– Посмотри, какая преданность, – заметил Владлен. – Желание капитана – закон. Даже любимых своих бросили, не задумываясь.