Лилия долины

Жак был менее счастлив со сбором орехов, так как в течение нескольких дней шел дождь; но я утешил его, посоветовав попридержать орехи и продать их позднее с бóльшей выгодой. Г-н де Шессель сообщил мне, что ореховые деревья почти ничего не принесли в Бреемоне, Амбруазе и Вуврэ. Между тем в Турени ореховое масло в большом ходу, и Жак мог выручить по крайней мере сорок су с дерева, а у него их было не менее двухсот: доход обещал быть немалым! Мальчик хотел купить себе костюм для верховой езды. Его желание вызвало спор в семье, и граф принялся рассуждать о неустойчивости доходов с земельных владений и о необходимости откладывать деньги на неурожайные годы, чтобы всегда иметь средний доход. Я понял мысли Анриетты по ее молчанию: она радовалась, видя, что Жак прислушивается к словам отца и что благодаря ее святой лжи граф понемногу приобретает недостающий ему авторитет главы семейства. Разве я не говорил вам, описывая эту женщину, что человеческий язык бессилен передать величие ее духа и поступков? Когда бываешь свидетелем таких сцен, наслаждаешься ими, не рассуждая, зато как ярко выступают они впоследствии на мрачном фоне нашей бурной жизни! Они сверкают, подобно бриллиантам, в оправе из скорбных дум и горьких сожалений, сливающихся с воспоминаниями о минувшем счастье! Почему названия двух новых поместий, Кассина и Реторьера, которыми так много занимались супруги де Морсоф, волнуют меня гораздо больше, нежели прекраснейшие названия обетованной земли и древней Эллады? «Что любишь, о том и говоришь!» – восклицает Лафонтен. Эти названия имеют в моих глазах чудодейственную силу заклинаний; они объясняют мне могущество магии, вызывая навеки исчезнувшие тени, которые появляются из небытия и говорят со мной; я вновь вижу себя среди этой счастливой долины, вновь наслаждаюсь красотой ее пейзажа, голубизной туреньского неба! Впрочем, разве чудо воссоздания прошлого не происходит издревле в сфере духовного мира? Не удивляйтесь, что я рассказываю вам о столь простых событиях: мелочи этой обыденной и даже будничной жизни были теми тонкими нитями, которыми я тесно связал себя с графиней.