Лилия прокаженных

Мы прошли в дом. Финиан испачкал руки, пришлось отмывать под краном. Пока он их вытирал, мы совместными усилиями вспомнили номер машины, и я его записала. Потом попыталась дозвониться до Галлахера, но его мобильный был вне досягаемости.

— Полиция прочесывает территорию вверх по ручью от Брукфилда; он, наверное, поехал посмотреть, как продвигаются дела, — предположил Финиан. — Там мертвая зона для сотовой связи…

— Верно. Он говорил, что туда собирается. — События последнего часа отшибли у меня память. — Где это, если поточнее?

— Когда-то там было старое поместье. Я дал разрешение поисковой группе выйти через сад на другую сторону ручья.

— Сначала — в лечебницу. А Галлахеру пошлю сообщение из машины. Поведешь?

— Конечно. На Саммерхилл есть дорога мимо поместья, если хочешь на минутку увидеться с Галлахером.

— Дай сообразить… Ладно, начнем с него.

Позже я все думала, почему сразу не поехала к отцу. Привыкла, наверное, к тому, что как личность он давно не существует. Требовалось какое-то время, чтобы вспомнить его, настоящего, и понять, кого я на самом деле теряю.

Галлахера мы нашли на запущенном участке паркового леса, где на несколько великолепных старых деревьев наседали кусты ежевики и заросли крапивы. Пока специалисты из технического отдела в белых комбинезонах и голубых бахилах обшаривали кусты и подлесок по берегу ручья, два местных полицейских в рубашках и болотных сапогах вышагивали по дну и внимательно его осматривали, склонившись над водой. Над головами у них, в лучах заходящего солнца, роилась мошкара.

— Парнишка нашел секач в дупле того дерева, — показал Галлахер. — Увидел торчащую рукоятку там, где лестница… — Полицейские приставили ее сбоку от окруженного наростом углубления в стволе — от земли до него было метра два. — Не свесился бы с ветки наверху, ничего бы не заметил.

— Почему убийца не утопил его в ручье? — удивился Финиан.

— Не хотел, чтобы обнаружили вместе с жертвой, и сомневался, что тело далеко отнесет течением. Мы ищем еще хоть какие-нибудь следы, но если ножом орудовали где-то поблизости, сильный дождь скорее всего кровь смыл… — Галлахер заметил, что меня заинтересовал прозрачный пластиковый мешок, с виду наполненный мусором. — Там все, что ирландцы оставляют после себя, отдохнув на природе, — пивные банки, использованные презервативы, памперсы. Когда-нибудь археологам будет на что посмотреть, как считаете? — Он хлопнул себя по шее. — Чертовы оводы!.. Вы вообще-то зачем приехали?

Мы объяснили, что произошло.

— Сочувствую, Иллон, очень жаль твоего отца. Великий актер и человек хороший, кого хочешь спроси.

— Спасибо, Мэтт.

— Так говоришь, «хонда-сивик»? Вроде я уже слышал…

— Та самая, что стояла у моего дома, когда гостиную облили бензином, и она же чуть не сбила меня вчера.

— Так ведь та значилась в розыске… Имон, давай сюда!

Из-за кустов возник сержант Дойл.

— Машина Даррена Бирна, «сивик». Ее угнали в понедельник вечером?

Дойл сдвинул на затылок форменную фуражку и поскреб шею.

— Точно. Вчера днем нашли брошенной в поле, вскоре после инцидента с мисс Боуи. Выясняем, кто они такие.

— Они? — переспросил Галлахер?

— Ну да, любители покататься. Очень эту самую модель уважают.

— Сегодня он сам за рулем сидел, — вмешался Финиан. — Можете поверить. Меня едва не переехал.

— Думаю, в двух предыдущих случаях машину тоже вел он, — добавила я. — Когда украл ключи от Центра исторического наследия и когда пытался наехать на меня.

Дойл явно ничего не понимал.

— Я согласен с мисс Боуи, Имон, — обратился к нему Галлахер. — Разузнай регистрационный номер и сделай запрос.

— Мы его записали, — сказал Финиан. — В машине остался, сейчас принесу.

— Буду признателен. А когда вернетесь, я хотел бы поговорить с вами об убийстве. — Галлахер многозначительно на него посмотрел.

Такого Финиан не ожидал.

— И о чем же нам говорить?

— Постараетесь вспомнить, может, видели что необычное или подозрительное на прошлой неделе. Мы, думаю, сейчас в том месте, где тело расчленили, да и убийство произошло, вероятно, тоже здесь. Так что собираемся опрашивать всех живущих неподалеку. С вас и начнем.

Финиан глянул на меня, пожал плечами и пошел за номером. Галлахер, вне сомнений, следовал рутинной процедуре и даже старался облегчить Финиану жизнь, но я видела, что тот все равно недоволен.

Женщина из поисковой группы извлекла что-то из кустов ежевики и позвала обоих офицеров полиции. Это был лист бумаги — жухлая, изъеденная улитками газетная страница. Дойл и Галлахер отправились взглянуть, а я, пользуясь возможностью, пошла к ручью с мыслями об отце.

Усталый странник обретет в конце пути приют…

Не знаю почему в памяти всплыл его звучный тенор и песня — колыбельная викторианских времен, он любил напевать ее, когда был дома. Я знала щемящую и прекрасную мелодию с детства, папа пел ее для меня, совсем маленькой, но так, чтобы кроме нас, никто больше не слышал. Что в ней его привлекало?

Где канет в прошлое печаль, заботы прочь бегут…