Лилия с шипами

Схватила со спинки стула Сашины джинсы, мгновенно влезла в них, сняла с батареи свои сапоги, оказавшиеся мокрыми внутри, накинула Сашкин же старый тулуп, висевший на гвоздике в прихожей, и кинулась к окну. Отодвинув занавески, чуть не расплакалась — окна были зарешечены. Как, как мне отсюда выйти? От мысли вышибить дубовую дверь я тут же отказалась. Взгляд упал на стремянку стоящую в прихожей. Она упиралась прямо в люк, ведший на чердак. На чердаке просто обязано быть окошко на улицу, авось, смогу пролезть. Если конечно, и оно не зарешечено… В мгновение ока я взлетела вверх по стремянке, и после короткой борьбы с люком, смогла откинуть его куда-то вглубь чердака, и не особо осторожничая, влезла наверх.

На чердаке было темно, пыльно и скрипуче. Впрочем, постояв минутку, я привыкла к темноте, и различила вдалеке слабый проблеск света. Спотыкаясь о какие-то деревяшки, прошла через весь чердак, и с размаху наткнулась на толстенную балку. Загудело. Зашипев сквозь зубы, потерла лоб, и только тут поняла, что гудело не у меня в голове, а просто вибрировала от удара дубовая балка. Обойдя ее я, наконец, увидела источник света — щели в деревянной дверце — люке. Мне повезло — это оказалось не чердачное окошко, а целая дверь, которая, как я убедилась, подергав ее, была надежно закрыта с той стороны, скорее всего, на щеколду.

Я уперлась в нее плечом, в слабой надежде как-то ее выдавить, но дверца не шелохнулась. В отчаянии зарычав, отошла на пару шагов назад и влетела в окаянную преграду между мной и свободой. И свобода наступила немедленно, гораздо быстрее, чем мне бы этого хотелось. Та щеколда, по всей видимости, держалась на одном гвоздике, который и вылетел, не выдержав моего бешеного напора. Дверь распахнулась, и моя тушка выскочила с чердака, словно мыло из мокрых рук. Я попыталась ухватиться за край проема, но ноги скользнули по жестяному козырьку, окаймлявшему дом. Меня рывком швырнуло вниз, но мои пальцы, действуя самостоятельно, успели уцепиться за балку шедшую порожком под чердачным окном. Я повисла между небом и землей, но это явно было ненадолго, было понятно, что еще чуть-чуть, и мое безвольное тело полетит вниз.

— Ой, мамочки… — всхлипнула я, переживая не столько о своей судьбе, сколько о Сане, который, возможно, в эту самую, минуту…

— Ты чем там занимаешься? — раздался совсем рядом Сашкин голос.

— Са… ша… — с трудом выговорила я, рискуя заполучить разбегающееся косоглазие в попытке увидеть его — шевельнуть головой было страшно. — Висю, вот…

— Прыгай, давай, я тебя поймаю!

— Не-ет! — замотала я головой в ужасе. И, конечно же, пальцы тут же разжались, и я порхнула вниз, успев лишь зажмуриться и представить себе, что опускаюсь плавно, паря словно бабочка. Но соприкосновение с реальностью оказалось несколько более ощутимым, чем успело нарисовать мое воображение. Реальность, впрочем, была вполне мягкой и осязаемой. Она лежала подо мной, закрыв глаза, и успешно притворялась мертвой.

— Сань? — осторожно спросила я, по-прежнему лежа на нем.

— Мм? — не открывая глаз, отозвался он.

— Ты цел? — Я начала было приподниматься, чтобы слезть с него, но Сашка слегка прижал меня к себе.

— Стоп! Не шевелись!

— Что такое? — застыла я.

— Если ты шевельнешься, я умру, — просто сказал он.

— В ка… В каком смысле?

— В прямом. Я лежу на обломке от лопаты, он вонзился мне в спину, и если ты начнешь на мне возиться, то она проткнет мое тело насквозь, и меня постигнет участь Дракулы. — Все это выдалось на полном серьезе, хотя глаза у него были по-прежнему закрыты, и насколько Сашке больно, не понять. Возможно, он находится на грани обморока от болевого шока? Во всяком случае, я уже созрела для того, чтобы грохнуться без чувств.

— Сашенька… — еле слышно пролепетала я. — Саша, Саша, Саша-а-а… Ой, мамочки… Что же делать? Ну что мне сделать, Саша? — слезы закапали на его грудь, но я их не замечала. — Давай я тихонечко встану, ты и не заметишь! Надо же позвать на помощь… Боже мой, кого? — Меня начало трясти, я и испугалась, что вибрация от моей дрожи передается и Сашиному телу и проклятая палка понемногу входит в его тело все глубже… Нет, нельзя об этом думать, сейчас главное успокоиться, иначе…

— Меня спасти может только одно… — патетически прошептал Санька.

— Что? Ну, говори же! — я с трудом удержалась от желания потрясти его за плечи.

— Поцелуй меня…

— Чего?

— Целуй скорей, а то у меня уже начинают прорезаться клыки! — Он слегка приподнял голову и подался к моему лицу.

— Ты что… Ты издеваешься надо мной?!

— Какой там издеваюсь, такими вещами не шутят! Скорее целуй, а то у меня десны чешутся, чувствую, и осиновая лопата меня не спасет! — Этот паршивец, наконец, открыл глаза, и расплылся в широкой улыбке.

— Да ты… Ты… Да я… Я тебя убью! — я сгребла его воротник и принялась, вернее, попыталась, поколотить его спиной о дорожку, если бы Сашка и впрямь, лежал на обломке лопаты, то тут бы ему и пришел финиш… — Сволочь! Я чуть не спятила от страха! Так нагло врать, это еще уметь надо… — теперь я плакала уже от злости и обиды.