Лилия в янтаре. Исход (СИ)

- Я, конечно, стараюсь быть хорошим слугой Господа нашего, - Симоне перекрестился. - Но, признаюсь, не всегда это у меня получается, не всегда. И хотя при виде сирых и убогих сердце моё омывается слезами и взывает к моему рассудку, заставляя его опускать руку в кошель за подаянием, рассудок обычно берёт верх, увы. К чему скрывать? Не сердоболие меня сюда привело, мессер Бокка, не сердоболие.

- А что же?

- Поиск справедливости.

- Что? Поиск справедливости? Здесь? Вы шутите?

- Ничуть. Вот если бы я был сердобольным, я бы вспомнил о безвинно убиенном отроке, вашем сыне, и посочувствовал вашему горю. Посоветовал бы искать утешения у Господа. Ибо Авраам, будучи искушаем, принёс в жертву Исаака, сына своего единородного [К Евреям 11:17], и сказано также: много скорбей у праведного, и от всех их избавит его Господь [Псалтирь 33:20]. Вы пребываете в нищете? Ваша дочь умрёт с голоду? Укрепите сердце своё, сказал бы я вам. Очи Его зрят, его вежды испытывают сынов человеческих. Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его [Псалтирь 10:4-5]. Что ж ещё? Сердоболие не предлагает ничего, кроме утешения. Я предлагаю воздаяние.

- Месть... - Бокка растянул губы в кривой усмешке. - Столько слов из Святого Писания, и вдруг месть... А как же "мне отмщение и аз воздам"? [Рим. 12:19]

- Желаете богословский спор, мессер? Извольте. А кто неправо поступит, тот получит по своей неправде [К Колоссянам 3:25]. Или вот такое: да не пощадит его глаз твой: душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу. Какой кто сделает вред ближнему своему, тем должно отплатить ему [Втор. 13:11]. Вот только к чему эта теософия? Не у меня убили сына. Не у меня отобрали всё имущество. Не моя жена втайне подумывает продать своё тело, чтобы накормить дочь... Что вы так смотрите? Разве ваша дочь не голодает? Ну так уверяю вас, что мать ради спасения своего ребёнка пойдёт на всё, а другого выхода у неё скоро не будет. Тем более она уже потеряла одного. Честь тут уже вторична... Кстати о чести. Вы, хотите вы этого или нет, СЛУЖИТЕ тем, кто является виновниками всех этих бед.

- Довольно! - не выдержал Бокка. - Как вы смеете упрекать меня!

- Простите, - Симоне сбавил напор. - Простите. Я не думал вас ни в чём упрекнуть. Вам достаточно горя и без моих упрёков. Я, как уже и сказал, предлагаю возмездие.

- Что вы хотите?

- Победы, - вмешался Гано. - Победы и мести. И теперь мы...

- Кто это мы? - перебил Бокка.

- Гибеллины, разумеется, - объяснил Симоне. - Под началом моего синьора, мессера Фаринаты.

- Гибеллины... - Бокка вздохнул. - Гвельфы... Всё это стало пустым звуком для меня. Я - фирентиец. Гвельфы, гибеллины, сегодня одни, завтра другие, всё меняется, а Фиренца остаётся.

- Фиренца достойна достойных правителей, а не этого отребья. - возразил Гано.

- Достойных правителей... Каждый полагает себя более достойным, нежели соперник, а в результате всего лишь умирают другие, и более ничего. Как вы проникли в город? - обратился Бокка к секретарю.

- Это несложно, - пожал тот плечами. - Осады нет, под стенами не стоит неприятель, купцам не возбраняется входить и выходить за ворота.

- Ну да, ну да... А благоразумно ли было приходить сюда?

- А что такого? Сюда меня привёл ваш друг, а то, что вы с Гано друзья знают все, кому это интересно.

- Ну, да...

- Конечно, есть вероятность, что они ловят на живца.

- Это как?

- Предположим, они подозревают Гано в симпатиях гибеллинам. Тогда они назначают вас в охрану кароччо, о чём вы, как друг, разумеется, тут же ему сообщаете. Они этого и ожидают. Что делает Гано? Он предсказуемо связывается с... ну, например, со мной. Теперь достаточно проследить за ним, чтобы схватить меня и раскрыть гибеллинский заговор. Ну, а от меня много чего можно узнать.

- Хм...

- Или же, что лучше, продолжать следить теперь уже за вами, поскольку если после этой встречи вы не побежали в Барджелло, значит вы стали участником этого заговора.

- О-о-о!..

- И тогда вас лучше брать накануне битвы. Остальные соучастники в этом случае ускользают, зато из вас можно выбить всё, что вы знаете и сорвать наши планы, не оставив нам никакого времени на исправление.

- Но...

- Но всё это вряд ли. У меня есть люди и в Приорате, и Синьории, и во всех Советах. Если бы кто-то где-то что-то подозревал, они бы узнали. Нет этого ничего. Да и заговора-то как такового и не было до сего дня.

- Я не участвую ни в каких заговорах!

- Вы в самом деле не собираетесь выдавать вашего друга?

- Что за вопрос, сер Симоне? Конечно нет!

- И в Барджелло с признанием не пойдёте?

- Я же сказал!

- Тогда у меня для вас плохие новости.

- Какие?

- Вы участвуете в заговоре.

- Какая наглость!

- Не обязательно. Можно быть скромным заговорщиком. Как вы.

- Я не про себя, чёрт вас побери! Сдаётся, это вы наглец, сер Симоне! Вы втянули меня в свои грязные дела!

- Боюсь, что так. Но я не ожидал от вас столь горячего нежелания покарать виновных в смерти вашего сына. Согласитесь, любой на моём месте бы думал, что вы спите и видите, как отомстить врагам, а вы...