Лилия в янтаре. Исход (СИ)

Боль была черная и противная, как расплавленный пластилин. Вонючими толчками она разносилась по всему телу, била в голову, капала из глаз, и не было от нее спасения. Она была чужая и неизбывная, как неприятный сосед. Она не помещалась в меня, я чувствовал, как она, накачавшись в каждую клетку, начинает разрывать меня изнутри, и как же я хотел, чтобы, прорвав кожу, она выплеснулась, наконец, наружу. В глазах, даже закрытых, что-то плыло и мелькали странные какие-то картинки. Снизу выплыла вдруг тонкая короткая полоска, а под ней я разглядел, опять-таки закрытыми глазами: "ЗДОРОВЬЕ 1 ТП/10 ТП". Соотнести увиденное со своим состоянием пришло в голову не сразу, но всё-таки пришло. Чёрт, я же умираю!!!

Даже сейчас умирать мне не хотелось. Очень не хотелось, почему-то. От отчаяния слёзы потекли потоком по щекам. Как же больно и холодно! Как страшно...

- Скажи мне, отрок, ты работал с еретиком и отступником Джованни Россини?

Я хотел было кивнуть, но не смог, и только хрипло выдавил из горла ответ.

- Кто ему платил? - продолжил монах.

- У... Уберти...

- Значит ли это, что Фарината дельи Уберти был главой заговора, заказывающим и оплачивающим услуги богомерзкого каббалиста, чернокнижника, и еретика Джованни Россини?

- Да... - даже такой тихий шёпот давался с трудом. Горло саднило, жуткий холод и дёргающая боль в ногах и плече не давала сосредоточиться, понять вопрос было сложно, а сформулировать ответ и подавно.

- С какой целью Фарината дельи Уберти заказывал услуги означенного чернокнижника?

Мысли словно тонули в ледяном масле, но совсем думать я не перестал. О работе в мастерской уже не спрашивают. Сменили тему? Похоже, сейчас под Уберти копают. Да и хрен с ним, с Фаринатой этим...

- С целью... распространения ереси и... убить папу... святейшество.

- Что именно делал Россини? - а, не. Вот опять про мастера.

- Оружие.

- Какое именно?

- Всякое... Баллисты, катапульты, самострелы... - тут я подумал, что ни мои попытки честно рассказать всё, что мне известно со слов Уберти, ни эта самая "истина", о которой так разорялся Альфонсо, на самом деле им и на пуп не сдались. Оружие - это, конечно, тема, но главное - им надо накопать компромата на Уберти, и пока они не услышат от меня всё, что хотят услышать, не успокоятся. В амнезию мою они, похоже, ни за что не поверят, а вот если буду сливать Фаринату, то, может, выкручусь. Так что простите, синьор Уберти. И Платон мне не друг, и на истину мне плевать. Бодайтесь с инквизицией сами. - Он... на всё оружие знаки наносил... Тайные... Каббалистические... И талмуд в полночь читал. Ещё... синьор Уберти и мастер Россини вызывали... демона, чтобы... продать душу и... получить тайный яд, который... действует только на католиков... От этого яда на лбу... проступает красная звезда... а в той звезде - серп и молот... И по этому знаку... будут узнавать настоящих... сынов церкви и папы...

- Почему - звезда? - растерянно обратился Бартоломео к старшему товарищу. - Символ нашей церкви - святой крест... Почему звезда? Откуда серп?

- Не обращай внимания, брат мой, - пояснил Альфонсо. - Мальчик лжёт. Он хочет нас отвлечь, усыпить наше внимание, и сбить нас с толку, завалив ложными сведениями. Ещё он хочет выиграть время и отдохнуть от боли.

- Вот как! - Бартоломео скривился, глядя на меня, как на что-то совсем уж мерзкое. -Так он больший грешник, чем казался!

- Ничуть, брат мой. Ничуть. Это естественное желание каждого испытуемого на первых допросах.

Альфонсо подошёл ко мне и погладил по голове.

- Сейчас он ненавидит нас. Ему кажется, что мы - плохие, злые люди, и именно в нас причина его бед и его боли. В его несовершенной душе бушует желание хоть как-то навредить нам, хотя бы перед смертью. Он ещё не понял, что причина - зло в его, а не в чьей-то другой душе. Но он это поймёт, брат Бартоломео. Боль и страдания очистят его душу, и он поймёт, что мы любим его, и тогда он возлюбит нас и будет благодарить за это очищение, и примет Бога в сердце своём. Всё это будет. Не надо спешить. Что такое единорог, Ружеро?

- Животное такое, - хотелось, ох как хотелось этому психоаналитику сраному ответную характеристику выдать, но грубить им желание у меня они отбили напрочь. - Лошадь с рогом. Сказочная. Девственниц любит, - говорить было тяжело. Я обнаружил, что опять плачу и всхлипы позорно прерывают мою речь. Боль билась в горло криком, который было трудно сдерживать.

Альфонсо улыбнулся.

- Нам известно про зверя. Но ведь я тебя спросил про то тайное оружие, которое изготовлял Россини, и которое он прозвал "Единорогом". Только не лги и не придумывай ничего про баллисты с тайными знаками.

Всё, шандец. Приплыли. Опять конкретные вопросы, а что нового я могу сказать?

- Если не лгать... то я... не знаю... Пытать меня бесполезно... я память потерял. Если бы знал, давно... рассказал... Но... Там что-то случилось в лабо... в мастерской. Меня... по голове сильно ударило, я... чуть не умер... Не говорил... несколько дней... сегодня только... хоть кого спросите.

- И спросим, - кивнул Альфонсо. - Конечно спросим. Но сейчас спрашиваем тебя.