Лилия в янтаре. Исход (СИ)

Одеты и снаряжены стражники были совершенно одинаково, и фиг его знает, как они определяли, кто из них сержант, но он среди них был и совершенно универсально, как оказывается, для всех феодальных государств всех времён, определил наше ближайшее будущее:

- Разберёмся, - буркнул он, оценив наш вид, подумал секунду, и решил:

- Давайте их в Барджелло.

Нас подхватили под руки и не очень-то аккуратно "помогли" идти. Гвидо вдвоём, а меня сержант лично за плечо цапнул. На ранение Гвидо и его сдавленные стоны никто внимания не обратил.

- Мессеры, - попытался я смягчить ментов. - Мой спутник ранен, нельзя ли поаккуратней? Мессер Уберти, наш патрон, человек небедный, и хорошо отблагодарит тех, кто поможет его людям.

- Мессер Уберти, значит, - хмыкнул сержант. - Вот, значит, как. Иди давай. Без разговоров. Там разберутся.

Что-то мне в его тоне не понравилось. Так на уважаемое имя не хмыкают.

Хорошо, Фиренца все же не мегаполис - тащиться было не далеко, всё в центре, всё под боком. Уже через несколько минут, миновав обширный внутренний двор и обменявшись короткими приветствиями с часовыми, нас ввели, а лучше сказать втащили в каменное здание с зубчатой крышей и типичной квадратной башней. Местная кутузка, в которой нас заперли, оказалась в полуподвальном помещении, была скудно освещена небольшим зарешеченным оконцем под потолком, и из мебели, естественно, имела только жалкую кучку соломы на полу. Устроив потерявшего сознание Гвидо насколько мог удобнее, я осмотрел его рану в левом подреберье. Я не хирург, конечно, но, хотя рана была чисто колотая и на вид небольшая, она сильно кровила и могла быть глубиной хоть до почки. Гвидо дышал мелко и часто. Это мне тоже не нравилось. Пульс еле прощупывался. Короче, время вызывать скорую. Я поколотил в крепкую дверь, крича так громко, как мог, надеясь, что услышат не только те ментяры позорные, которые нас взяли, но и кто-нибудь погуманнее:

- Помогите, Гвидо умирает! Позовите врача! - ну и всё в том же духе, пока, минут через пять, в окошке не появилась хмурая морда.

- Чего орёшь?

- Врача нужно, очень быстро! Гвидо умирает!

Морда заглянулa глазом в кутузку, обнаружилa Гвидо на полу, подумалa, и равнодушно выдохнулa:

- Ничё, небось, не помрёт.

Я хотел возразить, но уже было некому. Тогда я принялся орать по-новой, и это-таки помогло: дверь открылась, и вошла та самая морда, теперь в полном комплекте, с туловищем, ногами, и руками. И, едва открыв дверь и увидя меня, эта тварь с размаху саданула мне кулаком прямо по обгоревшей стороне лица. Мир сверкнул напоследок, успел кувыркнуться, и померк.

Вряд ли я провалялся в отключке очень долго - за окном ещё не стемнело - но, когда я очнулся, Гвидо уже умер. Ему, скорее всего, никакая мед помощь, доступная в этом веке и не помогла бы, но кем нужно быть, чтобы даже не попытаться помочь? Даже пальцем своим ленивым не пошевелить? Суки. А ведь мы даже не преступники. Просто попросили помощи. В следующий раз услышу о христианской любви к ближнему - дам брехуну в морду. Откуда столько скотства, чтобы бросить умирать ребенка?

От удара тюремщика едва зажившая кожица лица лопнула, и кровь все еще стекала на холодные камни пола. Хотелось пить. Я привалился к стене. Перед глазами поплыло. Сотрясение, гад, мне сделал. Но своего он добился - кричать меня уже не тянуло, он может спокойно доспать свою смену.

В таком положении, несмотря на тошноту и головокружение, я, как тот охранник, неожиданно тоже задремал. Пробуждение было неприятным. От толчка я, не успев проснуться, свалился на бок, вызвав жизнерадостное ржание того самого сержанта и ещё одного дебила. Тоже мента, конечно, кто тут ещё мог быть? Вполне возможно, один из его давешних напарников, я их не запомнил.

- Смотри-ка, этот жив ещё...

- А чего ему станется? Ладно, надо капитану доложить. Пойдём... Хотя постой-ка, - сержант наклонился ко мне. - Говоришь, Уберти служишь, сучонок?

Я уже понял, что в местных органах правопорядка мой работодатель не пользуется особой популярностью. Но, учитывая методы работы этих органов, это только вызывало дополнительную симпатию к нему.

- Ему, родимому, урод.

Сержант кивнул, выпрямляясь, и осклабился.

- Ну-ну.

От резкого пинка под ребра и вспышки боли я непроизвольно икнул селезёнкой и неведомая сила, не спросясь, свернула моё тело в тугой комок. Втянуть воздух в горящие лёгкие я смог только после того, как эти двое, звеня ключами и пересмеиваясь, уже были по ту сторону двери.

Доложил сержант капитану обо мне или нет - не знаю. Но уже через час со мной здоровался брат-отец Альфонсо. Из чего я сделал вывод, что, к сожалению, оказался не на той стороне. Местные правоохранительные органы, а значит и власти, явно отдают предпочтение Церкви, а не знатным мессерам. И если заговор, в котором, получается, участвует Уберти, не пустил ветвистые корни ни в Церковь, ни во властные структуры, причем как минимум близкие к высшим, то дело Уберти - и моё вместе с ним - швах, ибо такие бунты ничем хорошим не кончаются.