Лилипут

— Оставь меня! Мне все равно не выжить… я это чувствую. Беги, Чарли, ты еще успеешь… Чарли!

Монро обернулся… и все понял. Боль вновь начала заволакивать мир туманом, рассеявшимся на минуту после того, как Чарли уронил его. Джек хотел жить, но ему было тяжело и страшно сознавать, что, пока он жив, Чарли не бросит его и тем самым погубит себя. Ему ни за что не убежать с такой ношей на руках. Будь у Джека сейчас его кольт, он застрелился бы. Всего один выстрел, прижав дуло к виску, но Джек выронил оружие при падении, когда ударил жука ногой. Джек жалел об этом, как не жалел ни о чем за всю свою жизнь.

Когда мать после окончания средней школы Оруэлла не пустила его в далекое путешествие на западное побережье страны, в Лос-Анджелес, Джеку показалось, что все — наступил конец света. Джек уже много лет мечтал о том, как он вырастет и отправится в Голливуд. Упрямства ему не занимать, в этом мало кто в Новой Англии может сравниться с ним, так что он уж как-нибудь, да пробьется для начала на какую-нибудь незначительную роль в фильме категории А. Джеки не знал, что и как будет делать, даже примерно, но был полон оптимизма. Очень обнадеживал его один эпизод из ранней юности. Учитель истории мистер Брэдсон как-то заметил Джеки:

— Парень, ты должен стать актером. У тебя такая мимика, что даже не понадобится брать уроки актерского мастерства, чтобы перещеголять самого Кларка Гейбла. И я буду не я, Джеки, если ты не рожден для того, чтобы стать актером. — Брэдсон говорил серьезно, но глаза его улыбались.

Именно тогда юный Монро задумался о своем будущем по-настоящему. Однако судьба, эта странная невидимая дама, цепко держащая человека в своих жестких объятиях и направляющая его по своему усмотрению, абсолютно не считаясь с его желаниями, распорядилась по-своему. Мать со слезами на глазах потребовала от него не уезжать дальше Манчестера, и Джеки не смог поступить по-другому. Мать была тяжело больна, ее муж, отец Джека, умер три года назад, и она не хотела отпускать сына. Джеки проплакал несколько ночей в подушку, но бросить больную мать не посмел. Время залечило рану, хотя в первые дни казалось, что земной шар сдвинулся со своей оси. В конце концов мечта покорить Голливуд осталась голубой мечтой, и Джеки если и вспоминал об этом, то не иначе как со снисходительной улыбкой. Да, он сильно переживал, но тогда он был, по сути, еще ребенком. Теперь же он жалел о том, что не может застрелиться и тем самым избавить от себя шерифа, и чувство отчаяния было сильнее даже, чем в тот день, когда разбилась его заветная мечта.

Шансов спастись у них практически не осталось, потому что из-за угла дома появился еще один монстр. Он был не таким громадным, как тот, что, опрокинув «плимут», как пустой ящик из-под пива, не спеша приближался к подъездной дорожке. И все-таки он тоже представлял собой серьезную преграду. Раненый Монро (Джек чувствовал, что укус — нечто большее, чем просто укус) и шериф с тремя патронами вряд ли могли преодолеть это препятствие. Но Чарли не собирался сдаваться. Он подхватил под мышки своего заместителя (похолодевшее тело содрогалось, словно от ударов током), не обращая внимания на его слабые возражения, и поспешил в противоположную сторону. Шериф запыхался, и Джек казался ему теперь тяжелее в три раза. Чарли волочил его по земле; раненая нога дергалась, оставляя за собой кровавый след, а надежда таяла, как вода, уходящая в песок. Поравнявшись с крыльцом, Чарли окончательно понял, что им не уйти. Сминая живую изгородь на своем пути, появилось еще одно чудовище, а за ним еще одно, поменьше. Так что и это направление было перекрыто. Теперь они были окружены жуками со всех сторон. Чарли почувствовал, что его охватывает отчаяние. Он прислонил Джека к ступенькам крыльца и выхватил кольт. Но это уже ничем не могло помочь, и Чарли знал это. Джек больше не требовал оставить его, потому что уходить шерифу было уже некуда. В глазах Джека застыл нечеловеческий ужас: жуки приближались. Лоулесс тяжело дышал, широко раскрыв рот, лоб прочертили горизонтальные морщины, смотревшиеся нелепо на его лице старшеклассника обычной американской школы. На редких юношеских усиках, пробивавшихся над верхней губой, блестели капельки пота.

— Сволочи! — крикнул, не выдержав, Чарли Лоулесс — Засранцы! Педрилы, мать вашу… — Он вытянул правую руку, целясь в ближайшее чудовище, которое подходило слева. — Тебе это понравится, — прошептал шериф, легко нажав на спуск.