Лилит

Наконец они оказались около нас. Собачки стали обнюхиваться, мы с Тусей обошлись без лишних формальностей.

— У вас мальчик и девочка? — сразу заинтересовалась Туся.

На собачонках не было даже нижнего белья, но именно поэтому определить их пол для меня было еще сложнее. Я вовремя вспомнила, что Леночка предлагала на выбор хоть мальчика, хоть девочку, поэтому решила, что у меня сейчас есть и то и другое.

Туся отпустила свою собачку с поводка. Я на это не решилась, мне за них отвечать перед Лешей, а ему — перед своей женой. Нет, так рисковать я не могла.

А потом начался тихий кошмар, о котором я по неопытности и простоте душевной не подумала — спокойным, ничего не значащим голосом, без особого любопытства Туся стала меня пытать: выставки и экстерьеры, ринги и родословные, клубы и вязки. Ну откуда мне знать, чья прабабушка с каким прадедушкой в каком клубе повязалась, или, говоря по-нашему по-простому, переспала, и какое место им за это присудили, а может, им за это медаль вручили, а может, и не за это, не знаю.

Она бы еще спросила, чем все это клубное действие сопровождалось: стриптизом или показом мод, а может, в это время пел Пенкин или танцевал Моисеев. Может, я что-то путаю, хоть, как и каждому нормальному человеку, собаки мне нравятся, но я никогда не интересовалась ими до такой степени, чтобы знать что-то подобное, у меня только однажды была кошка, но и та, как появилась, так и пропала, и я ее никогда не мучила и не держала взаперти, и, думаю, если ей хотелось кота, то она всегда его могла себе найти, а не ждала, пока я вспомню, что и ей ничто человеческое не чуждо.

Туся спрашивала, я не знала, что ответить, и сама задавала ей те же самые вопросы, и она с удовольствием отвечала, а я думала, как бы мне увести разговор на нужную мне тему. Не могла же я здесь с ней неделю целую встречаться, чтобы она сама мне начала рассказывать, хоть, конечно, это был бы лучший вариант — не подталкивать человека к откровенности, а подождать, когда ему самому захочется честно признаться во всех своих грехах.

Выручил странствующий трубадур, нет, скорее, менестрель, он, как им и положено, сразу начал приставать к герцогиням и баронессам. Я говорю о каком-то бездомном кобельке (шерсть у него была коротенькая, так что это понятно было сразу, да и по его наглости тоже), он очень беззастенчиво стал крутиться около наших аристократок. Это дало мне возможность, когда мы общими усилиями его отогнали (моими и Туей, собачки в этом не участвовали, даже, как мне кажется, взгрустнули, когда он все же отстал от них), перевести разговор с собак на мужчин, здесь все было гораздо проще, тем более в их экстерьере я разбираюсь не хуже любой другой женщины, хоть и не получила еще ни одной медали.

— Мой приятель, Гена, — доверчиво стала рассказывать я, — точно такой же, как вот этот вот, — я кивнула на убегавшего, но с гордо задранным хвостом кобелька, — ни одной женщины не пропустит.

И я стала рассказывать о своем близком друге, «почти муже» Гене. Правда, получалось так, что у моего Гены есть еще одна жена, которую можно было назвать этим словом без добавления «почти». Но рассказывала я о Гене не жалуясь и без укоров, а, наоборот, чтобы это могло вызвать легкую зависть. И Туся, естественно, не смогла остаться равнодушной и не могла не похвастаться и своим другом, у которого, как нарочно, оказывается тоже была жена.

Если бы мне пару дней пообщаться с Тусей, я бы так много через нее смогла узнать и сделать хорошего для Феликса… Но у меня не было на все это времени, и пришлось все делать наспех и без всякого удовольствия.

Когда я наконец дождалась и Туся все же произнесла:

— Феликс, оказалось, что у меня тоже есть знакомый Феликс, но он ездит на черной «вольво». Я нарочно это выделила, чтобы показать разницу между ее приятелем Феликсом и моим знакомым Феликсом. А потом, не знаю почему, но что-то меня потянуло рассказать об этом своем знакомом, совсем немного. Тут же я перевела разговор на другое, но Туся, как бы случайно, между делом вернула меня на прежнее место, к моему знакомому Феликсу.

Я не видела причин, почему бы мне не поболтать с приятной умной женщиной, и, без каких-либо задних мыслей, я, чтобы скоротать время до прихода моего Гены, стала рассказывать о незатейливой жизни этого Феликса.

— Ты не представляешь, — рассказывала я с веселым удовольствием, — у них там такое! Настоящее сексуальное шоу: двое «голубых», одна нимфоманка, этот Феликс и старуха лесбиянка. — Про старуху я добавила так, на всякий случай, чтобы выглядело попривлекательнее. Но, сказав это, я тут же вспомнила о Галине и, сама не знаю почему, вдруг добавила:

— Они собираются в одном доме, в Видном, это городок под Москвой. — Я еще только договаривала последние слова, а мне уже захотелось откусить свой длинный язычок, с ним такое случается не часто, но бывает, что он говорит такое, от чего потом хотелось бы отказаться, вот как и сейчас. Но через секунду я уже решила, что не стоит мне его откусывать, он мне еще пригодится, ведь не всегда он говорит только глупости. Да и вообще.