Лилит

— Да, если ты занимаешься любовью, когда любишь, а если нет, то это калечит душу так же, как наркотики тело.

Я не стала с ней спорить, тем более в чем-то она была права, но сейчас мне не хотелось разбираться в этом вопросе.

— У тебя есть ключи от квартиры? — спросила я, хотя была уверена, что нет.

— Посмотри в джинсах, — показала она на кресло, где валялась ее одежда.

Я взяла ее джинсы, быстро проверила карманы. Там ничего не было.

— Нет? — спросила Оля.

— Нет.

— Значит, потеряла.

— Значит, их забрал Веня, — уточнила я.

— Может быть, — с безразличием согласилась Оля.

— Откуда ты это берешь? — кивнула я на шприц.

— Ребята приносят.

— Веня?

— Ну, кто-нибудь из них.

— Чтобы тебя не тянуло на улицу, самой доставать?

— Да, наверное. Скорее всего из-за этого. Кроме тебя, кто-нибудь здесь есть?

— Твоя мама и Шурик.

— Шурика позови.

— Ты кофточку надень какую-нибудь.

— А, — она махнула рукой.

— А не боишься, у тебя фигурка очень соблазнительная.

— Пока еще, — усмехнулась Оля.

— А ты уверена, что у тебя больше года ничего не было?

— Ты о сексе? Может, и было, когда была под кайфом, не помню, но это не в счет.

— Не в счет?

— И даже когда помню, тоже не в счет, потому что, когда начинает ломать, тыщу раз отдашься, только бы дозу получить. Позови Шурика.

И все-таки, прежде чем пойти за Шуриком, я заставила ее надеть и кофточку, и джинсы. Дело было не в какой-либо морали, я не сестра ее, чтобы заботиться о том, о чем она сама заботиться не хочет, и вообще это не мое дело. Но мне не хотелось, чтобы внимание Шурика переключалось с поэтического на животные инстинкты. Потому только, когда Оля оделась, я пошла за ним.

Я удивилась, как он быстро и профессионально все сделал.

Оля сразу стала счастливая, тело ее расслабилось, и она откинулась на подушку.

Шурик положил шприц на подоконник и, посмотрев на меня, как застенчивый щенок, сказал:

— Маш, пойдем куда-нибудь посидим?

Мне это так понравилось, что пришлось отвернуться и покусать себя за палец, чтобы не расхохотаться.

— На завалинку? — спросила я. — Или к речке, к ивняку?

— Куда? — не понял Шурик.

— Ну туда, где ивы растут, это так красиво, и там всегда соловьи на закате поют. Кстати, недавно слышала.

— Нет, в твою комнату можно.

— Это моя камера, — поправила я, — а не комната.

— Ну да. Ну, туда пойдем. Телевизор посмотрим. — Моя поправка Шурика нисколько не смутила.

Мы прошли в «мою» комнату и уселись на диван. Я взяла пульт, включила телевизор.

Шурик молчал, по его лицу было видно, что он судорожно ищет тему, на какую можно было бы поговорить. Я решила ему помочь.

— Саша, — проговорила я и провела рукой по его волосам.

— Что? — спросил он, с трудом выговорив одно это коротенькое слово.

Я вздохнула.

— Саша, — снова повторила я его имя и стала объяснять «что»:

— Я так жалею, что мы с тобой вот так вот встретились.

— Как?

— Ну, ты же мой охранник, я твоя пленница, или заключенная, не знаю, как лучше назвать.

— Блин, да я так ненавижу этих охранников. Я двушник отмотал, и ни за что. Знаешь, как я ненавижу всех этих козлов, охранников…

— Вертухаев, — вспомнила я, как это назвал Веня, и снова вернулась к прежней теме:

— Если бы мы встретились с тобой по-другому, так хорошо у нас все могло быть…

— Как могло быть?

— Ты не понимаешь, о чем я говорю? Женщина тебе должна прямо сказать, что ты ей небезразличен, что ты ей очень нравишься? Ты этого ждешь?

Шурик не стал больше ждать. Этого я и боялась, но не очень.

Он обхватил меня руками, его загипсованная ладонь больно сжала мое плечо. Я запищала тихонько и стала вырываться. Это оказалось сложнее, чем я думала, Шурик не казался таким сильным, каким он был. Так что пришлось повозиться несколько минут и укусить его за здоровую руку.

Кусать, конечно, не стоило, потому что я знаю, что это очень раздражает мужчин, но что делать, мне надо было побыстрее освободиться, чтобы продолжить дальше.

То, что я Шурика укусила, я это исправила своими слезами. Я тяжело дышала после его нападения и плакала, так что вместе это получились почти рыдания, и Шурик растерялся, перестал массажировать свою укушенную руку предплечьем другой, загипсованной.

Если еще такое повторится, подумала я, кусать не надо будет, а надо как бы неумышленно ударить его по шишке на голове, так будет правильнее и такая боль не должна раздражать мужчину.

— Как ты можешь? Как ты можешь так поступать? — говорила я сквозь рыдания. — Ты пользуешься тем, что я совсем беззащитна, что я твоя пленница!

— Нет, я совсем не думал об этом. Правда, Маша. Ты для меня совсем не пленница, — стал извиняться Шурик, и так искренне, что я даже удивилась, я не рассчитывала, что у меня все получится настолько быстро. Но Шурик слишком застенчивый и привык в основном к общению с проститутками, поэтому первая же женщина, которая была с ним всего лишь ласкова, стала для него уже чем-то большим, чем просто женщина.

— Ты не думал, — заговорила я, переставая постепенно плакать. — Зато я думаю. Я помню, кто я такая и как здесь оказалась. Если бы могло быть все по-другому, если было бы все по-другому…

— Что по-другому?