Лилит (СИ)

Сашка уже было замахнулась, но силы уходили. Матиас с легкостью поймал ослабевшую руку за запястье. Даже кастет пропал. Силы иссякали. Мотя снова перевел взгляд на ведьму и та слегка кивнула.

— Положи руки мне на плечи. Так тебе будет легче, и ты не будешь ничего видеть. Можешь даже представить, что я просто протираю рану спиртовой салфеткой.

Сашка покорно положила руки на плечи демона. Досада пробирала её до костей, как и боль. Она позволяет своему слуге такую гадость. «Какой позор», — думала она. Но потом поняла, что другого выхода нет. Печать почувствует демоническую силу и успокоится ненадолго.

Она перевела взгляд на Мотю и кроме его белокурой макушки ничего не увидела. Он лбом так подпер её подбородок, что лица его она и не видела. Она только ощущала дыхание демона на шее и шершавый язык, который слизывал кровь в районе ключиц.

Александра Александровна не страдала наличием извращенного воображения, но сейчас её понесло. Мадам Смелова густо покраснела и стала слегка дрожать. Матиас, который поддерживал ведьму за талию, почувствовал неладное и поднял голову. В этот момент он увидел алые щеки хозяйки и рыжие локоны, сбившиеся на лоб. В нем снова заурчало животное. «Пока не поздно, нужно закончить работу», — подумал Матиас и продолжил слизывать кровь. И тут что-то щелкнуло в голове. Матиас словно вспомнил, что это впервые, когда Саша дала ему свою кровь не по принуждению, а это значит, что она полностью доверяет ему. И…

Матиас скользнул языком по шее к щеке и пристально посмотрел ей в глаза. Она отвела взгляд. Казалось, что одна из сильнейших ведьм сейчас разревется, как девчонка. Демон почувствовал и на своих щеках легкий румянец.

— Прости, если было противно.

Сашка осторожно начала вставать, Матиас так и сидел.

— Нет, это не было противно. — И ещё более густо краснея, Смелова добавила, — мне даже понравилось.

Мотя шлепнулся на задницу, и открыл рот. Он был повергнут в шок. В этот момент Сашка наклонилась и слегка поцеловала его в лоб.

— Спасибо Вам, Матиас фон Вальде, — и широко улыбнулась.

Мотя замотал головой, и через секунду, придя в себя спросил:

— Как рана?

— Не болит. Ты просто волшебник. Но прошу, это останется между нами. Хорошо?

— Саныч, я — могила, — и демон широко заулыбался своей зубастой фирменной улыбкой. А внутри урчал демон, другой. Он чувствовал, что словно левиафан начинает двигаться внутри. Тут его осенило.

— Саша, а когда ты была у Ньярлатхотепа в ученицах, он ничего не делал с тобой?

— Вроде нет, но церемония окончания обучения была странной. Помню, как напилась по ту сторону, а очнулась уже в родном мире, и Древний подал мне кофе с коньяком на опохмел.

Мотя призадумался. Так он реагировал не на людей. Так он реагировал только на высших и чистокровных сукубов. Именно они его влекли как котов валерьянка.

— Ладно, нет времени размышлять. Ты же не хочешь продолжения процедуры?

Сашка отрицательно покачала головой. Хотя что-то внутри не просто было не против, а даже жаждало этого. Она быстро впилась двумя ногтями в мочку уха и мозг снова заработал.

Она сосредоточилась на печати и стала искать Геру по ментальному следу и следу крови. Печать звала её и манила. Она подскочила к Моте и ухватив его за запястье, рванула в открытый мини-портал. На секунду всё стерлось. Когда зрение вернулось, она и Мотя увидели Герхарда и его хозяина.

Сашка осмотрелась: это уже не открытое пространство, а готический зал с черным гранитным постаментом посередине. Прямоугольная глыба черного камня была усеяна белыми розами, а на ней лежал мальчик лет 12–13. Он напоминал куклу: белая и бледная кожа, тонкие руки и ноги, костюм в стиле винтаж и трость, изящная маленькая трость. Всё казалось бы до ужаса миленьким, если бы не одно но — от мальчишки веяло демонической силой.

Мотя сощурился и перехватил руку хозяйки. Сашка оглянулась на демона и увидела в холодных зеленых глазах злобу. Казалось, в нем возникло желание как минимум просто убить этих двоих. Но это было лишь поверхностно.

Теперь их заметил Герхард. Он отвернулся от мальчика, но в глаза хозяйки смотреть не мог. Глаза Матиаса и Герхарда встретились. Гера почувствовал не просто враждебность, а неуёмную жажду крови и убийства.

В полной тишине проснулся мальчик и сел на постаменте, сметая руками розы на мраморный серый пол. Он огляделся по сторонам, зевнул и выдал.

— А что здесь происходит? Винсент, я тебя спрашиваю, что здесь происходит?

— Ничего малыш, — вместо Винсента-Герхарда ответила Сашка. — Я пришла за тем, что мне принадлежит. Твой слуга стал моим.

Мальчик перевел взгляд с рыжей ведьмы на своего слугу и, сморщив лоб спросил:

— Я повторяюсь, Винсент, что здесь происходит?

Слуга упал на одно колено и, не поднимая взгляда, заговорил:

— Эта женщина почти стала моей госпожой. Я думал, что Вы проспите ещё сотню лет и решил пойти в служение людям. Чтобы добыть пропитание нам обоим.

— Но я проснулся, и ты обязан служить мне.

— А вот тут я готов поспорить, — раздался голос из темного угла зала и на всеобщее обозрение вышел Ньярлатхотеп.

Он подошел к Сашке и, осмотрев её наряд, спросил: