Лилит: змея в траве

Каждую свободную секунду я посвящал тренировкам и добился, по крайней мере так мне казалось, немалых успехов. Во-первых, доставшееся мне тело Кола Тремона я стал воспринимать как свое. Кроме того, его – нет, уже моя – сила развилась до уровня, который еще недавно я считал недоступным. Теперь я даже не замечал, что мой вес как минимум в три раза превышает привычный; перестали болеть мышцы.

Второе мое достижение для меня как агента было гораздо ценнее.

Меня унизили, покорили, а затем втоптали в грязь с удивительной легкостью. Такое не прощают. Теперь, как ни странно, унижение пошло мне на пользу. Когда я попал на Лилит, я был дерзок, энергичен и очень самоуверен. Однако в таких условиях мне – лучшему агенту Конфедерации – действовать еще не приходилось. Все здесь было совершенно чуждым, подчинялось своим, особым законам. Я выпал из родной стихии и раз уж вступил в игру с намерением победить, требовалось сильное, непереносимое унижение, чтобы разрушить все старые стереотипы, взглянуть другими глазами и – выйти победителем. Только поэтому мне удалось выжить. И только поэтому мне, казалось бы, окончательно раздавленному непобедимой мощью, удалось сохранить волю к жизни.

Как-то вечером, вскоре после отъезда отца Бронца, я понял, что что-то случилось неладное.

Ти исчезла. Обычно мы встречались после работы и вместе ужинали, а жизнь в поместье текла столь размеренно, что обо всех переменах я узнавал заранее.

Я принялся расспрашивать, но никто ее не видел. Наконец я узнал, что в полдень за ней зашел Кронлон и увел с собой.

Я задумался. Хотя смотритель был не прочь поразвлечься, дело обстояло гораздо хуже. Несмотря на кажущееся могущество, он был низшим звеном уходящей в горные выси иерархии, и ему так же, как и нам, приходилось исполнять свои обязанности. Предчувствуя самое худшее, я оставил еду и направился к хижине смотрителя. Вряд ли этот поступок можно назвать благоразумным, но иного выхода я не видел, Кронлон сидел, поглощая какое-то пойло и попыхивая местным эквивалентом сигары – батраков такой роскошью не баловали.

Батрак, который пришел к смотрителю сам, без приказа, бросал вызов основам, и Кронлон, заслышав мои шаги, недоуменно обернулся:

– Тремон! Все-таки пришел! Давай заходи.

Я осторожно приблизился. На мгновение мне захотелось бежать сломя голову, но было поздно – и я прекрасно понимал это. Кронлон заметил меня и пригласил войти, а это уже равносильно приказу.

Он оскалился:

– Ищешь свою сучку, да? Спать не с кем? – В его глазах вспыхнули злорадные огоньки.

Во мне неудержимо нарастали гнев и ненависть. А страх… Страх куда-то исчез. Я молча кивнул.

Кронлон отвратительно засмеялся. Отхлебнув пива, он сказал:

– Нет ее, парень! Ушла навсегда. Так что подыщи себе кого-нибудь еще. А то беднягу Кола совсем скрутило от обиды, вот умора! – Он снова захохотал.

Я сдерживался из последних сил.

– Где она, сэр? – прямо спросил я.

– А ты что, и впрямь скучаешь? – Он явно наслаждался своим превосходством. – Сегодня я получил приказ найти ее и доставить в Замок. Идти она не хотела, но ничего не поделаешь! – Его взгляд стал пустым, а голос – серьезным. – Мы люди подневольные.

Я почувствовал, что эта мысль ему особенно ненавистна. Свою забитость и безотчетный страх он вымещал на беззащитных жертвах – единственный выход, доступный этой мелкой и подлой душонке. Я чуть было не пожалел его, но передо мной стояло полное ничтожество, недостойное даже ноги мыть тем, над кеми он издевался. Я уже кипел.

– А знаешь, что с ней сделают? – внезапно спросил он. – Превратят в корову. В очеловеченную корову, Тремон. Вымя большое, а мозгов никаких. – И он расхохотался.

– Грязный сукин сын, – отчетливо и громко произнес я.

Он продолжал смеяться. Не знаю, слышал он меня или нет, да меня это и не заботило. Я был настолько взбешен, что уже не владел собой. Я бы с радостью вынес любую пытку, лишь бы свернуть ему шею.

Однако он меня услышал.

– Что ты сказал? – вставая, спросил Кронлон. – Ну хорошо, сейчас я тебя проучу! – Я почувствовал, как микроорганизмы в его теле стали ощутимее, их свечение заметно усилилось. – Сопляк! Сейчас мы разберемся с тем, что так нравилось твоей корове! Эта штука тебе больше не понадобится!

Ужасная боль буквально взорвалась в каждой клетке моего тела. Я инстинктивно отшатнулся, но боль лишь подстегнула мой безудержный гнев. Кол Тремон превратился в сгусток ненависти.

Я выпрямился и шагнул вперед.

Густые брови Кронлона удивленно приподнялись, на лице появилась растерянность. Затем он сосредоточился, направив на меня всю свою мощь.

Я зарычал, и свирепый первобытный крик сотряс притихшую деревушку. Нечеловеческим усилием воли я бросил всю свою ярость на внезапно присмиревшего смотрителя.

Он отступил, наткнулся на стоявший посреди хижины стол и буквально рухнул на него. Мгновенно оказавшись рядом, я мертвой хваткой вцепился ему в глотку. Кронлон пробудил во мне не только животный страх; он научил меня настоящей, всепоглощающей ненависти.