Лилит: змея в траве. Цербер: волк в овчарне

— Для государства, разумеется. Чтобы понять мою работу, вам следует помнить: наша задача — превратить ненормальных людей в нормальных. Древние совершали жертвоприношения, чтобы умилостивить богов. И каждый, кто выступал против жертв или сомневался в существовании богов, считался ненормальным. Социум цивилизованных миров показался бы чудовищно ненормальным многим поколениям наших собственных предков, но он наш. Мы рождены в нем и пользуемся его ценностями, даже если ставим под вопрос или отрицаем некоторые из них. Церберианская культура суть культура цивилизованных миров, приспособленная к местным условиям. В глубине души вы знаете это.

Такой поворот беседы начинал мне не нравиться.

— Вернемся к Дилан, — продолжил он. — Раз она избавилась от материнства, это уже подрывает основы церберианского общества. Но ведь все, независимо от занимаемого положения, кто когда-либо попал сюда, нарушал законы — а она лишь слегка обошла их, — они не могли обвинить ее ни в чем серьезном. К тому же она сама выбрала профессию, которую большинство считает самоубийственной. Как и большинство моряков, она стала ко многому безразлична, зная, что рано или поздно везение кончится. Умереть в море — вот ее очередная фантазия.

Меня это слегка шокировало.

— Вы хотите сказать, что у нее были суицидальные наклонности?

Он взглянул в бумаги:

— В известном смысле. Она не стала бы накладывать на себя руки, но, наверное, говорила вам, что капитанами становятся от психического истощения. Все любят пощекотать себе нервы, но ее мечта должна была носить фатальный характер. Это ясно следует из ее профиля.

Я покачал головой:

— Не верю.

— Напрасно. Ее психопрофиль показывает, что недавно у нее появился новый фактор: она полюбила вас. И поэтому намерение погибнуть в бою стало гаснуть. И она сочла за лучшее сдаться: нарушила закон и взяла с собой Санду. Я уверен, что она даже почти решилась погибнуть в этот день вместе с любимыми людьми — чистый и романтичный финал. И только сильная любовь к вам удержала ее от этого.

— Значит, она знала, что ее поймают?

— Я утверждаю, что она этого хотела. Если бы ее не поймали в тот раз, она бы придумала что-нибудь еще. Она хотела выйти из игры…

Я ощущал целую гамму чувств — волнение, неудобство и недоверие.

— Но она могла уйти. Мы бы нашли ей работу в компании.

— Нет, нет. Сознательно она также не могла пойти на это. Вы восхищались ее отвагой, хотя и опасались за ее жизнь. Она боялась, что любой подобный ход вы воспримете как трусость, и она потеряет вас — а это единственное имело для нее значение. Вы.

— Как странно! Я бы не стал…

— Возможно, — согласился он. — Но человеческий мозг нечто большее, чем компьютер, поэтому и существуют психиатры. Мы эмоциональные индивидуалисты, не склонные к иррациональному мышлению. Что делает нас, людей, великими и самыми ничтожными одновременно.

— Не укладывается в голове, — признался я.

— А! Любовь! — вздохнул он. — Самое безумное чувство. Оно почти искоренено в цивилизованных мирах и чертовски редко встречается здесь, на Цербере. Но дайте ей малейший шанс, и, несмотря ни на что, она поднимает голову. Пожалуйста, Занг, я вижу, что вам не очень по душе церберианская культура. Но посмотрите: вслед за дальними границами миры Вардена — все как один — позволяют многое. Мы все еще мечтаем, фантазируем, хотя реальность не оправдала надежд. Если вы покопаетесь в себе, то согласитесь со мной.

Я сухо и натянуто рассмеялся:

— Теперь понятно, как вы устроились здесь.

Он откровенно расхохотался:

— Со мной они просчитались. Послали на границу из-за нехватки медицинского персонала. Когда я возвратился в цивилизованный мир, то не поверил, неужто эти пустые и несерьезные места я любил, и стремился к ним всего три года назад. Я убежден, что эта цивилизация еще просуществует благодаря инерции, подобно древним империям, но будучи бессодержательной она такая же непрочная. Я знаю, что мы потерпим крах в результате любого серьезного воздействия Извне. Уже поэтому я пытаюсь восстанавливать психическое здоровье. — Он развел руками. — А что до вашей Дилан…

Он улыбнулся, словно собираясь поймать меня в ловушку:

— Мне известно о проделанных над ней манипуляциях от вас. Я сразу понял, что это бред — такая переделка психики требует недель, даже месяцев, если возможна вообще. Ваша Дилан убеждена, что все сказанное ей — серьезно. А на самом деле — чепуха, действительных изменений в ее мозге очень мало! Остальное — самовнушение чистой воды…

Я начинал понемногу приходить в себя:

— Вы хотите сказать, что не существует психологической установки подчиняться каждому моему приказу? Нет запрета выходить в море?

— Уверяю вас, нет. Все это работа ее подсознания…

Я приподнялся с кресла:

— Вы утверждаете, что она сейчас живет в вымышленном мире?

— В какой-то степени, — согласился он. — Мы можем назначить процедуры, которые позволят ей воспринимать правду, но это потребует времени и вашей помощи, чтобы вернуть цельность ее личности. Тем не менее она станет в какой-то степени "новой Дилан", а не той, которой была раньше, — вы понимаете?