Лиловый остров, или Трое из прошлого

Гуськом они пробрались по узкой тропке к развалинам, обошли их и оказались в ухоженном, залитом лунным светом, винограднике. Справа, словно сакля у скалы, прилепилась к высокой стене развалин небольшая мазанка. Дверь в нее была приоткрыта, оттуда пахло самым настоящим борщом. Компания едва поместилась в маленькой комнате. Кира оглядела мазанку: оконце завешено плотной тканью, на столе горящая свеча, на печи справа от двери – кастрюля, из которой и исходил аппетитный запах. Мужчина сбросил на пол со скамьи у стола ворох тряпья.

– Рассаживайтесь, где придется. Сейчас я вас покормлю. Таир, принеси пару табуреток.

Таир исчез за печкой. Кира увидела на стене, покрытой трещинами и пылью, зеркало, взглянула на себя и ужаснулась: нечесаные волосы торчали в стороны, лицо обветрилось и обгорело, покрылось пятнами, ресницы выцвели на солнце, отчего серые глаза казались почти черными. «Да, неземная красота», – подумала она. Отходя, Кира заметила насмешливый взгляд Шевина.

– Ничего, красавица, – сказал он, – и расческа найдется, и мылом богаты. Все наладится. Окунешься пару раз в нашу бухту, ох как расцветешь!

– Нельзя нам в бухту, – сказал Таир, заходя в комнату с двумя табуретками в руках, – нас шаманы искать будут.

– Да понял я, – ответил мужчина, – у нас тут больше не от кого прятаться.

Шевин разлил по тарелкам наваристый борщ, аппетитный запах заполнил маленькую комнату. Дана, не обращая ни на кого внимания, ласкала кошку. Таир сел рядом с сестрой на скамью, и устало прикрыл глаза.

– Ешьте, – сказал хозяин.

Кира разглядывала надтреснутую тарелку. Надпись поблекшей золотой вязью «Чайка Геленджик» повергла ее в шок. Борщ оказался неожиданно вкусным. А после еды навалилась усталость, и страшно захотелось спать. Шевин поднялся с места.

– Пойдемте, устрою вас ночевать, – сказал он и направился к печи, за которой оказался лаз, не видимый от двери и стола, – там, в развалинах маяка, вас никто не заметит.

Они спустились на несколько ступеней и вышли в большое помещение. Освещалось оно еле пробивавшимся сквозь щели на потолке лунным светом, поэтому разглядеть что-либо оказалось невозможно. Пахло застоявшейся пылью и мышами. Путники нащупали на полу маты из сухой травы, чем-то накрытые. Они обрадовались и этому.

Кира проснулась от ощущения, что кто-то пробежал по ноге. Чуть не вскрикнула. Над ней прошла тень. Она поняла, что Таир встал и очень тихо прошел к выходу, мазнув нечаянно ее по ноге крыльями. Кира прокралась следом. Осторожно ступая по шатким древним ступеням, дошла до провала в кухню, где вечером ужинали. И услышала громкий вскрик, тут же залаял пес. Через секунду раздался голос Таира:

– Ну прости, впрочем, я не знал, что ты спишь на полу.

– Ох, ты, гиена порченая! Ногу отдавил! – раздался ответ Шевина. – Обычно я сплю в развалинах башни.

– Ты бы голову подставил, – рассмеялся Таир.

Кира притаилась, вслушиваясь в разговор. Но друзья шептались так тихо, что пришлось ни с чем уйти обратно.

* * *

Таир помог подняться Шевину. Тот засветил маленькую свечу на столе, старательно задернул шторки на окне и двери, сказал:

– Надеюсь, не увидят, гиена их возьми, порченая.

– Что творится в нашем мире? – Таир прошел к столу, сел и оперся спиной о стену.

– Почему не спишь? – Шевин поставил на стол чашки.

– Может, ты мне объяснишь? – Таир налил себе холодного чаю.

– Трудно объяснить, когда сам не понимаешь, чайник согреть?

– Не надо. Рассказывай.

– Да ничего я не знаю. Пропадают люди. Целыми семьями. Аглая, гиена порченая, имущество наследует. Или она, или кто из ее приспешников, – Шевин помолчал, спросил: – Вот скажи, где ты сестру нашел, и что это за девица странная?

– Почему странная?

– Так перепуганная же. И не похожа на наших. И речь. Странно так «г» произносит, с придыханием каким-то.

– А если я тебе еще скажу, что она была бескрылой…

– Как? Этого не может быть!

– Но – было. Сам видел.

– Может, выпьем винца? – предложил Шевин. – У меня здесь есть, красное, кислое.

Шевин поднялся и зашел за печь. Звонко цокнули раздвигаемые Шевином бутылки, он немного повозился и вернулся в кухню. Таир смотрел, как Шевин разливает вино. В свете свечи оно играло красками от розового до глубокого бордового. Шевин нарезал тонко сыр и вяленое мясо, сел напротив.

– Так расскажи подробней, что это за девица, и где ты нашел Дану.

– Девица спасла Дану от пантеры. Аглая совершает обряды жертвоприношений на своем острове.

Шевин поперхнулся.

– Ба! Вот… гиена порченая! Как?

– А как в древних книгах написано, – Таир помолчал, разглядывая на свет напиток, поворачивая и наклоняя бокал. – Впрочем, не зря же она несколько лет провела в монастыре. Читать научилась.

Тявкнул пес, подбежав к порогу. Таир с бокалом в руке вскочил и бросился за печь. Шевин направился к двери. В полумраке сакли сложенные за спиной крылья придали его тени вид огромного, фантастического существа. Шевин выглянул, осмотрелся, закрыл двери.

– Да, гиена порченая, – сказал он, возвращаясь к столу, – пуганые мы какие стали. Это кошка пробежала.

Таир вернулся за стол. Мужчины замолчали надолго. Наконец, Шевин спросил: