Лимон победы - блаженство вкуса (ЛП)

Почему же кора настолько тоньше и плотнее, чем мы думали? Как будто в этом конкретном месте происходит какой-то преднамеренный процесс. Несчастным случаем, пожалуй это не назовешь. Разве кто-то не должен был исследовать невероятное богатство руды на этом участке?

Кроме того, под корой находится слой жидкости, температура которой составляет ровно 200 К,^[17] при чем повсюду, от центра области трещин, до краев.

Корабль достаточно быстр, чтобы провести сканирование за миллисекунду до того, как солнце начнет превращать этот слой во второй, меньший шлейф.

— Так вот откуда это берется, — подмечает Наамла, — под Серными Равнинами располагается океан жидкого сероводорода. Скорее всего, в твердом состоянии под более высоким давлением, внизу, на морском дне.

Жидкий сероводород.

Бурлящий и пердящий океан.

Протянув руку, я отклеиваю ленту ПВХ, но только нижнюю часть экрана, чтобы Наамла смогла увидеть это определение: «ПЕРДЯЩИЙ ОКЕАН».

— Закатываю глаза, — произносит Наамла, — это отвратительно.

«ОМЕРЗИТЕЛЬНО».

Китовая Акула уже настаивает на том, чтобы я прямо сейчас обратила внимание на всплески, и я обращаю.

Потому что эти всплески, не несут характер случайности.

Моя милая посудинка, довольно точно определила их происхождение. Они находятся под поверхностью, на глубине ста километров до первого, самого большого и опасного шлейфа Серных Равнин.

Да… их расположение не случайно.

Одна секунда… всплеск, три секунды… нет ничего, затем снова всплеск на одну секунду. Целенаправленная пульсация между паузами молчания. Два из них. Затем три.

Пять, восемь, тринадцать, двадцать один.

Потом пауза.

Затем начинается все снова.

«ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ФИБОНАЧЧИ».

— Это Фи… — начала я говорить.

— Знаю… — прервала меня Наамла.

«РАЗУМНАЯ ЖИЗНЬ».

— Должно быть это разумная жи…

— Того же мнения… — поспешно соглашается стажёр.

Пытаюсь снова прикрыть экран, но я испортила ленту и нет времени на то, чтобы достать ПВХ.

— Наамла! Смотри на меня, а не на экран. Что-то пытается связаться с нами из-под бурлящего всплесками океана. Если мы ответим, наши сигналы должны будут проникать до смешного глубоко, и это непохоже на то, что я ношу с собой ускоритель частиц. Принтер Один слишком мал, чтобы скомпоновать кильватерный лазерный ускоритель, а Принтер Два…

«Кровавый суп из зрачков».

— А Принтер Два сейчас печатает вашу руку, — невозмутимо заканчивает мою мысль Наамла, — капитан, наши инструкции таковы: оставаться на орбите и ждать. Пенетратор оснащен шестью принтерами. Это может начаться на ускорителе частиц прямо сейчас.

«И позволить твоему грязному и гнилому папаше стать тем, кто войдет в историю, первым поговорив с инопланетянами?» — пронеслось в моей голове.

Представить такое, это хуже, чем нарисовать себе картинку, как я на всю оставшуюся жизнь, больше не смогу оторвать кусок ПВХ от экрана.

— Вы же все еще будете здесь, — приводит свои аргументы стажёр, — корабль Джихад Диба всего в четырех месяцах пути.

«Да это же целая жизнь!»

«Он рассказывал мне, что однажды вы сожгли свои вкусовые рецепторы, потому вам было невтерпеж дождаться, пока остынет еда, а потом вы пыталась притвориться, что это опухоль, которая заставила вас заново отрастить язык».

«А он назвал тебя не вылупившимся яйцом, с манией компетентности!»

«Мне не понятно, зачем ему дети, если он собирался постоянно их унижать?» — эта мысль отображается в нижней части свободного от ПВХ экрана.

— Это вы меня все время унижаете, — подмечает Наамла.

— Мне жаль. Лады? Ты можешь помешать своему журналу мысленных сообщений, попадать на его корабль?

— Это спровоцирует начало войны на Марсе, — отвечает Наамла.

Я снимаю свой огромный шлем, чтобы она смогла видеть мои глаза. Это действие делают люди… воспитанные людьми. Она должна понимать, это чертовски серьезно. Мне необходимо войти в контакт с инопланетянами.

ПОЖАЛУЙСТА.

Я ДОЛЖНА ВОЙТИ С НИМИ В КОНТАКТ.

Наамла вздыхает. Её гигантский шлем кивает. Она поворачивается ко мне спиной, нажимая на какие-то экраны, предположительно выключая реле.

— Капитан, я прошу вас водрузить шлем обратно, пока у вас действительно не появилась опухоль на языке, — молвит мой стажёр.

Восторг бурлит у меня в животе, как бурлящий океан пердежа.

«Ваша дефекация в пределах нормы?»