Лимон

Далеко-далеко, ярко, словно медуза-звезда, вспыхнула, а затем погасла ракета. Море постепенно темнело, а там по-прежнему было светло.

Через некоторое время мальчишки тоже заметили огни фейерверка. В глубине души он обрадовался этому.

— Сорок девять, — сказал один.

— Да. Сорок девять, — подтвердил другой.

Они считали, сколько секунд проходит с запуска одного фейерверка до запуска другого. Он невольно услышал обрывок беседы.

— N-тян.[30] А как будет «цветок»?

— Флора, — ответил самый старший мальчик.

По дороге домой он всё ещё думал о том, что увидел на развалинах. Прямо возле дома он столкнулся с соседями, которые, увидев Такаси, крикнули его домашним: «Он пришел».

Дома устроили шум потому, что собирались все вместе пойти в цирк, посмотреть фокусы, а он куда-то запропастился.

Такаси сказал: «Извините».

Его зять засмеялся и переложил ответственность на плечи жены: «Ты сама виновата, что не сказала ему ясно об этом».

Сестра со смехом вытащила кимоно. Пока он бродил в замке, его сестра и Нобуко (младшая сестра её мужа) густо набелились.

— Где веер? — спросила его сестра мужа.

— Он в кармане…

— Вот как. Да он же совсем грязный.

Пока она разыскивала другой веер, её муж несколько раз затянулся табачным дымом.

— Да какая разница, какой веер. Собирайтесь побыстрее, — сказал он, а затем переключил внимание на засорившуюся трубку.

В глубине комнаты бабушка (мать мужа) помогала собираться Нобуко.

— А как тебе это? — спросила она, вынеся два-три веера. Их бесплатно раздавали в кондитерском магазине.

Наблюдая за тем, как сестра прикладывает к себе разные кимоно, он попытался представить себе по шорохам, доносившимся из соседней комнаты, с каким настроением и во что одевается Нобуко.

Наконец сборы были закончены, и Такаси первым вышел из комнаты, чтобы обуться в гэта.[31]

— Кацуко (дочь старшей сестры), играет на улице, позовите её, — попросила бабушка.

Кацуко в кимоно с длинными рукавами смешалась с толпой соседских ребятишек, и, сколько бы её ни звали, не откликалась.

— Угадайте, куда мы сейчас идём?

— В кино, в кино, — громко закричали две-три девочки.

— Нет, — покачала головой Кацуко. — Ещё раз, куда мы сейчас идём?

— В детский сад.

— Да нет же. Кто же ходит в детский сад вечером.

Её отец вышел на улицу.

— Давай поторапливаться. А то без тебя пойдём.

На пороге появились сестра и Нобуко. Казалось, что их белые лица плывут в вечерних сумерках. В руках каждая держала по вееру, которые принесла бабушка.

— Извините, что заставили ждать. Кацуко, Кацуко, а где твой веер?

Кацуко быстро махнула своим маленьким веером и подошла к матери.

— Мама, мы уходим… — сказала сестра.

— Кацуко, не будешь проситься домой? — спросила бабушка.

— «Не будешь проситься?» — Вместо ответа Кацуко передразнила ее и взяла за руку Такаси. Ведя ее за руку, Такаси пошел впереди.

Соседи, сидевшие на скамеечках возле домов, со всех сторон окликали их: «Добрый вечер», «Добрый вечер».

— Кацу-тян, как называется это место? — спросил он.

— Сёсэнкаку.

— Тёсэнкаку?

— Сё-сэн-каку.

— Тё-сэн-каку?

— Да, — сказала она, ударив его по руке. А через несколько секунд повторила:

— Сёсэнкаку.

— Тёсэнкаку.

С каждым разом отличие в произношении становилось все меньше, словно они сговорились передразнить друг друга. Это превратилось в игру. И когда он, наконец, сдался и сказал: «Сёсэнкаку», — она, сама того не заметив, сказала:

«Тёсэнкаку». Нобуко, услышав это, рассмеялась. А Кацуко надула губки оттого, что над ней смеются.

Теперь настала очередь её отца:

— Кацуко, тигаимас томо варабимас,[32] — сказал он.

Хмыкнув что-то про себя, Кацуко сделала вид, что собирается хлопнуть его по руке. Не обращая на это внимание, отец продолжал:

— Тигаимас томо варабимас. Что же ты имела в виду, сказав так, Кацуко? Ну-ка, объясни Такаси-сан.

Кацуко захлюпала носом, словно вот-вот расплачется. Нобуко взяла её за руку.

— Что ты хотела этим сказать?

— Она хотела сказать, что это не папоротник, — пришла на помощь Нобуко.

— И кому же она это сказала? — спросил он Нобуко.

— Дяде Ёсиминэ, — со смехом сказала Нобуко и посмотрела на племянницу.

— Это ещё что. Слышали мы кое-что и поинтереснее, — сказал её отец строго, а сестра и Нобуко рассмеялись.

Кацуко была готова по-настоящему расплакаться.

На каменной ограде замка висел большой фонарь, ярко освещавший деревья позади него. На деревья, росшие перед ним, наоборот падала густая тень. Там стрекотали цикады.

Такаси шёл последним.

С тех пор как он приехал сюда, они впервые вышли на прогулку все вместе. Прогулка с молодыми женщинами. В его жизни это бывало так редко. От того ли или нет, но он был счастлив.

Его сестра была немного своевольной, но в отношениях между ней и Нобуко не было никакой натянутости. Казалось, что Нобуко вовсе не старается приспособиться к ней, просто от природы у нее был кроткий нрав. Вот такой она была девушкой.

Поранив палец, она не могла играть на бива,[33] хотя и слыла хорошей музыкантшей. Послушно следуя наставлениям матери, она молилась о выздоровлении божеству Тэнри…[34]