Лимонка в тюрьму (сборник)

Finita la comedia. Маститый судья, председатель судебной коллегии, и только закончившая вуз прокурорша без запинки отыграли дуэт для контрабаса и флейты, сочинённый в больших правительственных кабинетах. Старой советской закалки пожилой латыш и прыщавая, не по годам отъевшаяся русско-фамильная девица, вскормленная современным прозападным б…вом.

Приговор зачитывался больше часа, в течение которого, стоя с безупречно прямой спиной – помог армейский опыт, – я придумывал, что бы рявкнуть в похотливо разглядывающие меня телекамеры. Когда судья, наконец, дошёл до статей и сроков, камеры сгрудились возле решётки, надеясь поймать гримасу отчаяния или дрожь в коленях. «Смирно!» – скомандовал я своим товарищам еле слышно.

Раздались вопли: «Фашисты! Фашисты!», судьи, недодержав на физиономиях церемонные маски, смылись, к нашей клетке полетели цветы, а в сучьи объективы – перефразированный Шварценеггер: «Мы вернёмся!» Пусть не будет ничего, кроме клоунады, и в ней мы тоже талантливее их.

Адвокатша потом рассказала, что «вернёмся» в сочетание с «прольётся кровь» товарища Абеля производили с телеэкрана ещё тот эффект. Дебилы! Это мы были ограждены от вас толстыми прутьями решётки, а никак не наоборот. От вашего правосудия, от вашего порядка, от вашего сытого комфорта – корыта помоев для тупых, ни на что, кроме как жрать и срать, не способных свиней. Тюрьма в ваших мыслях, а у нас только стены с решётками, «где каждый поворот ведёт в тупик», да ваши собратья по корыту, звенящие ключами на коридоре. По сути, вы упрятали нас в свои безмозглые черепа, где мы надолго останемся вашим ночным кошмаром – атлетически сложённые молодчики в чёрном, совсем не похожие на невзрачных учителей из провинции.

Командир конвоя собрал рассыпанные перед клеткой гвоздики и вручил их мне. Он чуял звериным ментовским чутьём – мы вернёмся.

Дневник Мертвеца, наблюдение. Когда залезаешь под одеяло и пьёшь чай, чтобы согреться, каждый глоток горячим комком медленно ползёт по пищеводу и с противным бульканьем проваливается в пустой желудок. Потеряв четверть веса, постоянно ощущаю биение сердца под рёбрами. Когда-то я был биологом, насмотрелся и на развороченные трупы в мытищинском морге – глаз не смущало. Но ощущение собственной анатомии – не из приятных.

23.05.2001

Возвращаюсь к началу путешествия на дно дна. Две необъективные версии:

« Самарский учитель и национал-большевик Сергей Соловей прибыл в Латвию в ноябре 2000 года. Цель, по его представлениям, была благородная: провести акцию в защиту местных русских и ветеранов Великой Отечественной – Кононова и Фарбтуха.

Акцию задумали в духе современных леваков: без насилия, но шумно. 17 ноября Соловей с двумя товарищами забрались на местную историческую башню. Напугав её персонал сувенирной гранатой, нацболы два часа размахивали сверху красными флагами, выкрикивая свои призывы столпившейся внизу публике и полиции.

Потом российские «десантники» сдались – в полной уверенности, что наказание будет «как всегда». Однако выяснилось, что Латвия шуток не понимает. Соловей отправился за решётку, а через полгода получил 15 лет тюрьмы».

В. Мараховский, рижская газета «Час»

Над мертвенными водами Двины
И над зевак колеблющейся жижей

Кричащие в тумане не видны
Для снайперов, расставленных на крышах.

Глас вопиющего в пустыне – этот крик:

Какие-то права, кому-то там свободу…
Народ к бесправию давно привык,
И благородный бунт – не для народа.

Приказ «На штурм!» «Омеге» не был дан.

«Сдаемся!» Сталь запястья драла,
И как бы проступала сквозь туман
Решетчатая внутренность Централа.

Победа – всё, что нужно мужчине. All you need is Victory. Хлеб, вино и баба – лишь трофеи победителя. Только в Победе мужчина обретает свою истинную огненно-ледяную сущность.