Лина и Сергей Прокофьевы. История любви

Лина стала частым гостем в советском посольстве в Париже, приходила на концерты русской и советской музыки, лекции и показы фильмов. Она посмотрела музыкальную комедию «Веселые ребята», некоторые шутки в которой показались Лине слишком избитыми. Видела она и документальные фильмы, один о зимних видах спорта в Ленинграде, второй – о приеме Сталиным представителей Туркменской республики в честь 10-й годовщины ее вхождения в состав СССР. Приемы в честь годовщин революции поражали пышностью. Лина вращалась в блестящем обществе: промышленник Андре Гюстав Ситроен, французский социалист Пьер Кот, знаменитый писатель Андре Жид, английский племянник Зигмунда Фрейда Сэм и все видные американцы, придерживавшиеся левых взглядов. Приходили бунтующие против устоявшихся традиций французские артисты, а также советские театральные режиссеры Александр Таиров и Всеволод Мейерхольд. Сергей работал с обоими и высоко оценивал их талант. Лина же заметила, что эти двое – непримиримые соперники. Сотни людей приходили на эти встречи, стремясь окунуться в атмосферу политических интриг.

Жена посла, Мария Потемкина, приглашала Лину то на чай, то на обед и усаживала на почетное место рядом со своим супругом. В доме Потемкиных Лина снова встретилась с Жаком Садулем, французским корреспондентом газеты «Правда», и новым директором ВОКСа Александром Аросевым. С последним Лина и Сергей познакомились в опере в Праге. Чиновники низшего уровня, которых Лине представили в посольстве, произвели на нее, в отличие от Аросева, не слишком приятное впечатление – у этих людей были тусклые глаза, бледные лица и чопорные манеры. Некоторые восхищались милой старомодностью Парижа, но большинство предпочитали демонстрировать несгибаемую преданность революционным идеалам. Говорили о глобальной реконструкции Москвы, победах коллективизма и необходимости защиты социализма от гитлеровской угрозы, об образовании Народного фронта в Испании. Лине нравились эти вечера.

Она была рада, что может отдохнуть от домашних дел, которые лишали ее жизнь изящества и блеска. Лина пыталась убедить себя, что карьера ее не сложилась именно потому, что она посвятила себя мужу и сыновьям. Успешные выступления в женском клубе в Париже не могли соперничать с достижениями Веры Янакопулос и Нины Кошиц, и Лина испытывала зависть, причем не только профессиональную. В 1931 году Лина совершила турне вместе с мужем, выступала в Париже, Вене, Будапеште и Бухаресте. 27 марта 1931 года, выступая в главном концертном зале Бухареста, румынском Атенеуме, она исполнила весь свой репертуар – от испанских народных песен, которым научил ее отец, до русских народных песен в аранжировке Сергея и избранных произведений Глинки, Мусоргского и Стравинского. К огорчению Лины, все положительные рецензии достались мужу. Ее выступление подверглось резкой критике. «То, что произошло на концерте прошлым вечером, выше всякого понимания, – возмущался один из критиков, – зачем знаменитый гость испортил столь содержательную программу жалким вокальным дивертисментом мадам Любера… она испортила десятки красивых мелодий, умудрившись спеть их не только без голоса, но и на четверть тона ниже». Рецензент сделал вывод, что известность Сергея такова, что он мог себе позволить «такой странный каприз»[272].

Лина не только сделала вид, что не было никакой критики в ее адрес, но, наоборот, вспоминала, что «концерт имел такой успех», и ее пригласили на ужин в военный клуб. «Я имела такой успех у всех этих военных, что Сергей очень злился»[273]. В таких случаях, уточнила она, он мог сравниться по свирепости с мифическим трехголовым псом Цербером. Один из офицеров, танцевавших с Линой, обещал прислать в Париж несколько румынских народных песен. Сергей сразу запихнул ноты в чулан, отказавшись даже взглянуть на них. «Это от твоего поклонника-офицера», – раздраженно бросил он»[274].

Несмотря на ужасные рецензии и кокетливое поведение Лины, Сергей продолжал устраивать совместные выступления. Возможно, он стремился продемонстрировать ей свою преданность, а может, просто хотел занять жену делом. В программе часто звучала французская версия его поэмы «Гадкий утенок», написанная в 1914 году. В 1932 году Прокофьев сделал новую версию «Гадкого утенка», и Лина захотела первой исполнить ее в главных городах Европы. Долгое время непревзойденными исполнительницами вокально-фортепианных версий были Янакопулос, Кошиц, Лодий и др. Сергей устроил Лине премьеру в Париже с небольшим оркестром под названием La Serenade. Генеральная репетиция прошла хорошо, но во время премьеры, вечером 19 мая 1932 года, Лина испугалась, разнервничалась, и у нее пропал голос. В результате ее пение едва можно было расслышать из зала. До Сергея доносилось хихиканье парижских снобов. Единственное, что можно было похвалить в этом выступлении, – красоту исполнительницы: Лина изумительно смотрелась в белом платье, особенно когда в конце выступления ей поднесли такие же белоснежные лилии.