Линчеватель. История первая: Наследственная изменчивость

– Ох, и повезло, – Гоблин довольно потер руки. – Есть шанс, что он уедет в лес – и хуй оттуда вернется. Вечером вывезли мальчика в лес. Бизнес остался, а мальчик исчез. Ух, и повезло.

Но мечтам Гоблина, как водится, сбыться было не суждено. Вместо леса, Хонда приехал к серому ветхому трехэтажному зданию, обнесенному ржавым забором на окраине проспекта Ильича. Старый охранник распахнул заскрипевшие ржавые ворота – и машина въехала на территорию.

– Что это? Детский сад? – протянул я, рассматривая территорию, которая едва просматривалась сквозь ряд старых деревьев, растущих у забора

Старая детская площадка: обнесенная деревянным с облупившейся краской коробом песочница, в которой играли дети, покосившиеся деревянные машинки, выцветшая беседка.

– Дом – интернат номер два, – мрачно ответил Гоблин. – Хонда здесь вырос.

Хонда тем временем вылез из машины и, вытащив из багажника пакеты, пошел к входу. Завидев его, дети, радостно гомоня, бросились навстречу. Окружили Хонду, что-то весело ему рассказывая. Хонда остановился, слушая детей и что-то с ним обсуждая…

Эта картина счастливых детей, их радостные улыбки при виде бандита, искреннее веселье, что он приехал, стояла у меня перед глазами. Нет, я не сомневался, что Хонду необходимо убить. Не было ни угрызений совести, ни вопросов как, что и почему. Система блокировала все сомнения. Но все-таки…

Ворочаясь в кровати без сна в тот вечер, я так и не понял, почему Хонда ездил в тот детский дом. Возможно, в нем и осталось что-то от человека. А возможно, он чувствовал, что кармический пиздюль за его дела уже запущен, и теперь пытался сделать как можно больше хороших поступков.

– Приехали, – голос Гоблина вырвал меня из воспоминаний.

Я кивнул, и молча вышел из машины.

– Завтра утром ты должен быть бодр, свеж и весел, – напомнил мне напарник. – Если мы все проебем…

Он не договорил, погрозив мне пальцем.

Я вновь кивнул, хлопнул дверью и пошел к подъезду.

***

Выспаться мне так и не удалось. Я долго ворочался в кровати и лишь ближе к утру смог урвать пару часов сна. Подремать удалось и в машине, пока Филин не высадил нас в Тихом переулке, припарковавшись в неприметном дворике. Квартал мы в молчании прошли пешком.

Двор был пуст. Дворники обычно убирали территорию часов в пять, а собачники еще не вышли на утреннюю прогулку. Рабочие, которых еще не разбудил будильник, дремали, досыпая, просидевшие всю ночь в интернете школьники и студенты. Во дворе лишь насвистывали, спрятавшись в листве деревьев, утренние птицы.

Каморку и вправду вскрыть было несложно. Мне даже не пришлось вскрывать замок. Достаточно было лишь вырвать хлипкую петлю. Я забрался внутрь и прикрыл дверь, оставшись в полумраке.

В каморке пахло плесенью и грязной одеждой. В углу стоял ворох метел, лопат и прочего сельскохозяйственного инструмента, который использовали дворники. На вбитых в стену крючках висели грязно – оранжевые жилеты с названием управляющей компании, которая обслуживала дом. Один из таких жилетов, с наполовину оторванными карманами, грязный и истрепанный, который, по-видимому, никогда не стирали, я нацепил на себя. Чтобы люди, если таковые с утра окажутся во дворе или на балконах в зоне видимости подъезда, запомнили парня в оранжевой робе дворника. Или слесаря. А больше они не запомнят ничего. В едва державшемся кармане робы я нашел грязный ком. Нитяные рабочие перчатки, на которых было больше дыр, чем материи. Я надел их, потер ладони, чтобы вековая грязь хоть чуточку осыпалась. Перчатки я одел не потому, что боялся оставить на пистолете отпечатки. Вовсе нет. Я не хотел оставить на руках пороховых ожогов. И перчатки должны были меня от них защитить. Достал из кармана пистолет, взвел его, приводя в боевое положение, и уселся на стоявший в центре каморки колченогий стул. Положил на колени пистолет и принялся терпеливо ждать.

– Он вышел, – сквозь треск помех прохрипел из рации голос Гоблина.

Пора

Я встал, на ходу натягивая на лицо полумаску, открыл дверь каморки и вышел во двор.

Хонда стоял боком к выходу из каморки в трех метрах от меня. Он остановился у мусорного бака, открывая крышку. И возможно все бы прошло более гладко, но…

Дверь, так нагло вскрытая мной полчаса назад, мерзко скрипнула. И мне показалось, что этот звук разлетелся по двору как удар грома. Хонда обернулся на звук, занеся мешок с мусором над открытым баком.

В его глазах не было страха. Скорее всего, он понимал на кого работает и что рано или поздно кто-нибудь придет и ебнет его. Скорее, было удивление от столь наглого хода убийцы. Мешок упал на асфальт, и Хонда потянулся за пояс. Где, по-видимому, был пистолет.

Проверять я не хотел, и в следующую секунду во дворе загремели выстрелы.

Первая пуля ушла вверх, пробив плечо Хонды и развернув цель. Остальные пули легли в правый бок.

Время словно замедлилось. Вот Хонда как-то нелепо взмахнул руками и начал заваливаться на асфальт. Прямо на пешеходную дорожку.

Бах! Бах! Бах!