Lincoln_Hospital_Trauma_1_-_Cassia_Brightmore_rus

— Где она, чёрт подери? — завопил он, потеряв терпение. В животе от ужаса всё

начало скручиваться в тугую пружину. Он вспомнил последние несколько минут перед

тем, как вырубился. В комнату вошёл второй нападавший. Ещё один удар сзади. Громкий

хлопок…

— О, Боже, нет. Только не это, — его взгляд метался по комнате, пока не

остановился на чём-то неподвижно лежащем в углу под белой простыней.

— НЕ-Е-ЕТ! — закричал он, вскочил на ноги, промчался, сбив парамедика с ног, а

затем упал возле тела на колени. — Ханна, нет, пожалуйста, нет, детка, нет. — Он стянул

простыню и глубокий крик боли от вида мёртвой жены, лежавшей на полу их спальни,

разбил сердца всех, кто был в комнате. Он обнял Ханну и опустил лицо в её волосы. Из

глаз текли слёзы и ему было всё равно, кто его слышит или видит. Его жена. Его

красавица-жена. Мертва. И это его вина.

— Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя, Ханна. Чёрт, нет. Детка, нет. Не

покидай меня, — шептал он ей в волосы, раскачиваясь вперёд и назад.

— Мистер О'Рейли, мистер О'Рейли, нам нужно доставить вас в больницу на

осмотр. У вас на голове серьёзная и глубокая рана. Полиции нужно…

— Убирайтесь. Я — врач. Я, чёрт подери, врач. Убирайтесь и оставьте нас одних.

Решив оставить его ненадолго одного, но постоянно приглядывая, все отступили и

позволили ему молча скорбеть о своей жене.

Через несколько часов Киан наконец разрешил им забрать её тело и в состоянии

шока был доставлен на скорой в больницу. Следующие несколько недель прошли как в

тумане: ему сделали небольшую косметическую операцию, исправив повреждение черепа,

и он на автомате отбыл панихиду. Когда Джон Рейнольдс увидел Киана в день похорон

возле могилы Ханны, чёрного, как смоль среди бела дня, он постарался уговорить того

побыть у него несколько дней.

— Киан, прошу тебя. Мы просто хотим помочь. Скажи, что мы можем сделать?

Киан поднял глаза на своего старого друга и тот увидел, что в них не было ни

одной эмоции. Оглянувшись на могильную плиту, Киан пробормотал несколько слов, но

Рейнольдс ничего не разобрал.

— Что? Я не услышал. Что ты сказал?

— 23-е мая, — он озвучил дату смерти Ханны. Рейнольдсу на долю секунды

показалось, что Киан сошёл с ума.

— 23-е мая, — повторил он и уставился на Рейнольдса таким яростным взглядом,

что чуть не прожёг в нём дыру. — Хочешь помочь мне, Джон? Отлично. У меня есть план.

23-е мая. День, когда внутри умерла последняя частица добра и родился монстр,

готовый мстить за всё потерянное.

ГЛАВА 7

Наши дни

Жизнь интерна в больнице Линкольна становилась для Афины всё привычней.

Каждый день подкидывал новые случаи и давал шанс закончить его в операционном

блоке. Шесть интернов, прикреплённых к доктору Вебстер, всё больше стали походить на

сплочённую маленькую семью и даже Дик превращался из ходячего мудака в

нормального человека. Афина сильно сблизилась с Сабиной и Кларенсом — троих

связывали крепкие узлы, которые Афина берегла. Бьянку иногда было тяжело понять: она

могла быть теплой и пушистой, а потом сразу стать холодной и закрытой. Оскар оставался

таким же застенчивым, но со временем всё больше и больше открывался.

С каждым днём круг их обязанностей увеличивался, и Афина была от этого только

в восторге. Каждый раз при вызове в палату к пациенту, чтобы оценить ситуацию или

назначить лекарства, она убеждалась, что это её место. Что ей удалось стать врачом и

теперь её мечты становятся реальностью.

Однажды утром во вторник, когда она, Сабина и Кларенс практиковали в учебной

лаборатории накладывать швы, Сабина озвучила мучивший всех вопрос.

— Как ты думаешь, когда они допустят нас к столу? — спросила она, подняв бровь.

Её чёрные волосы были уложены вокруг головы в какие-то замысловатые косы, с

которыми могла справиться только она, и придавали ей мягкий и в то время ухоженный

вид. Афина знала, что на самом деле к ней приглядывался не один доктор, среди них были

даже врачи-женщины.

— Я думаю, что сегодня. Я чувствую, что сегодня произойдет что-то серьёзное, —

ответил Кларенс, кивнув.

— Ну, не знаю. Ты думаешь? Что может случиться такого, что соберёт всех нас

сегодня в операционной и позволит взять в руки скальпель? — спросила Афина, подумав,

что ему что-то известно.

— Вам просто нужно быть внимательными, не сомневаться и не забывать о

главном. Я просто чувствую, что этот день — сегодня. Вот увидите, — пояснил Кларенс,

на самом деле ничего не объяснив. Сабина закатила глаза у него за спиной и все трое

продолжили работать в тишине несколько минут.

— Спорим, что эта подтирка для жопы Дик вылетит из программы без единого

шанса сделать надрез, — сказала Сабина, завязывая последний стежок и отрезая нить. —

Оп-па! Вышивка крестиком и дело в шляпе, нытики.

Афина захихикала и продолжила практиковать новую технику, которую она хотела