Линейный корабль

– Я спать не хочу, – в отчаянии произнес Хорнблауэр. Сейчас он отдал бы что угодно, лишь бы улизнуть, укрыться в одиночестве кормовой галереи. Но это было невозможно – слишком поздний час для побега, да и наряд несоответственный.

– Спать не хочет! – (Что за дурацкая привычка повторять его слова). – Очень странно! Вечер был такой утомительный. Может, ты жареной утки переел?

– Нет, – сказал Хорнблауэр. Невозможно объяснить Марии, что творится у него в голове, невозможно сбежать. Заговорив об этом, он бы смертельно ее обидел. Нет, на это он не способен. Он вздохнул и начал отстегивать шпагу.

– Ты только ляг, и сразу заснешь, – сказала Мария – она говорила по собственному опыту. – Нам так недолго осталось быть вместе.

Это была правда. Адмирал сообщил, что «Плутону», «Калигуле» и «Сатерленду» назначено сопровождать до Тахо Ост-Индский конвой, который уже формируется. Опять встает проклятый вопрос о команде – как, черт возьми, к сроку набрать матросов? С выездной сессии в Бодмине, возможно, пришлют еще нескольких осужденных. Лейтенанты вернутся со дня на день, хоть нескольких добровольцев да привезут. Но ему нужны марсовые, а марсовых не сыщешь ни втюрьмах, ни на ярмарочных площадях.

– Суровая у нас жизнь, – сказала Мария, размышляя о предстоящей разлуке.

– Лучше, чем обучать счету за восемь пенсов в неделю, – с натужной веселостью произнес Хорнблауэр.

До замужества Мария преподавала в школе – за обучение чтению родители платили четыре пенса, письму – шесть, счету – восемь.

– Да, конечно, – сказала Мария. – Я стольким обязана тебе, Горацио. Вот твоя ночная рубашка. Помню, мисс Вентворт разнюхала, что я учу с Алисой Стоун таблицу умножения, хотя ее родители платят только четыре пенса. Как меня тогда ругали! А потом эта же неблагодарная девчонка подговорила маленького Хопера выпустить в классной мышей. Но я бы стерпела все, милый, если б могла этим тебя удержать.

– Долг неумолим, дорогая, – сказал Хорнблауэр, ныряя в ночную рубашку. – Но не пройдет и двух лет, я вернусь с мешком золотых гиней. Попомни мои слова!

– Два года! – жалобно повторила Мария. Хорнблауэр делано зевнул. Мария клюнула на искусно брошенную наживку – Хорнблауэр наверняка знал, что так оно и будет.

– А говорил, что спать не хочешь! – воскликнула она.

– Что-то меня и впрямь сморило, – сказал Хорнблауэр. – Может, подействовал адмиральский портвейн. Глаза слипаются. Спокойной ночи, любовь моя.

Он поцеловал ее, еще сидящую за туалетным столиком, и быстро забрался в большую кровать. Здесь, лежа на самом краю, он стойко не шевелился, пока Мария задувала свечу, устраивалась рядом с ним, пока дыхание ее не сделалось тихим и размеренным. Только тогда он расслабился, перелег по-другому и дал волю проносящимся в его голове мыслям.

Сегодня вечером они с Болтоном в какой-то момент оказались рядом, остальные были далеко и слышать их не могли. Болтон подмигнул и, кивнув в сторону адмирала, заметил:

– За ним шесть голосов в правительстве.

Болтон туп, как и пристало хорошему моряку, но он недавно из Лондона, там поприсутствовал на утренних королевских приемах и поднабрался слухов. Бедный король снова помешался, надвигается регентство, значит, власть может от вигов перейти к тори. Шесть принадлежащих Лейтону голосов – вещь немаловажная. Маркиз Велели – министр иностранных дел, Генри Велели – посол в Испании, сэр Артур Велели – как его новый титул? Ах да, конечно, герцог Веллингтон – командует британскими силами на Пиренейском полуострове. Нечего удивляться, что леди Барбара Велели выходит за сэра Перси Лейтона, а сэру Перси немедленно дают эскадру в Средиземном море. Влияние оппозиции день ото дня растет, и судьба мира висит на волоске.

Хорнблауэр беспокойно заворочался в постели и тут же замер – это пошевелилась Мария. Лишь немногие – и в первую очередь Велели – готовы и дальше противостоять всевластному корсиканцу. Маленький просчет – на суше, на море или в парламенте – и они полетят с высоких постов, рискуя лишиться головы, а Европа падет.

В конце вечера леди Барбара разливала чай, Хорнблауэр ждал с чашкой в руке, рядом никого не было.

– Мне было приятно услышать от мужа, – сказала она тихо, – что вас назначили на «Сатерленд». Сегодня как никогда Англия нуждается в лучших своих капитанах.

Возможно, она подразумевала больше, чем произнесла вслух. Возможно, она намекала, что Лейтона надо поддержать. Из этого, впрочем, никак не следовало, что она способствовала его назначению на «Сатерленд». Но приятно думать, что она вышла за Лейтона не по любви. Она не должна никого любить! Хорнблауэр припоминал каждое ее слово, каждый обращенный на мужа взгляд. Да, она не походила на счастливую новобрачную. И все же – все же она жена Лейтона, в эту самую минуту она с ним в постели. От этой мысли у Хорнблауэра сделались корчи.