Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1906-1925)

Волшебным случаем судьба отвела беду от "Андрея Первозванного" и он, передав все четыре охранявшие его миноносцы для сопровождения "Рюрика", после ночной стоянки продолжал плавание во главе отряда. Теперь к нему присоединились заградитель "Константин", затем ледоколы "Силач", "Могучий" и "Петр Великий". Таковы были последствия произошедшей, по выражению И.А. Киреева, "неблагоприятной случайности", большая вероятность которой была предопределена предшествующими действиями командования. Подрыв "Рюрика" вывел его из строя на два месяца, заставив А.И. Непенина уже не сомневаться в появлении германских заградителей. Переброшенные, наконец, в опасное место тральщики, обнаружили 19 мин, поставленных, как позднее выяснилось, заградителями UC 25 и UC 27. "Поработали" они и в других районах русских внутренних вод (Киреев И.А. с. 371).

Возвращение "Андрея Первозванного" вместе с крейсером "Богатырь" 22 ноября/5 декабря 1916 г. из Кронштадта после докования происходило уже в сопровождении целой свиты тральщиков. Путь избрали обходной — от о. Лавенсаари южнее Тютерсов в обход о. Гогланд. Отчаянно борясь со штормом, миноносцы-тральщики "Резвый" и "Подвижный" благополучно привели корабли в Гельсингфорс. И опять судьба хранила "Андрея Первозванного": на следующий день после прихода стало известно, что тральщики, работавшие у Лавенсаари, в непосредственной близости от пути, пройденного "Андреем Первозванным", в широте около 60°8′ и долготе 28°16′ тралами первой пары подсекли мину. Она взорвалась в трале. Другую — в трале второй пары — пришлось на ночь оставить нетронутой. На борьбу со столь неожиданно давшей знать о себе новой подводной опасности, флот мобилизовал свои лучшие тральные силы. Отныне вместе с надзором и очисткой своих пограничных вод немногочисленные, постоянно изнемогавшие от непосильных заданий корабли дивизии траления должны были взять под контроль и считавшиеся прежде совершенно безопасными тыловые районы.

Оказавшийся в центре почти неразрешимой коллизии войны "Андрей Первозванный" избежал подрыва на германских минах. Судьба отметила его как одного из удачливых кораблей, но все ближе было время, когда надо было ответить на вопрос — ради каких великих свершений волею Провидения и начальства оберегался этот корабль, который, как, впрочем, и дредноуты, на исходе третьего года войны не успел сделать по врагу не одного боевого выстрела.

Но уже недолго оставалось ждать. И приближалось время, когда ответ на этот вопрос должен был прозвучать с такой же неожиданностью, какой для командования флота оказалось появление немецких мин у о. Лавенсаари.

26. Огни на клотиках

Февральская (революция, в которой, как и во всех российских бедах, прежде всего и больше всего повинен царь — ему "нет и не может быть прощения, пока на земле останется хотя бы один русский" Берберова Н.Н. "Курсив мой. Автобиография. М., 1966. с. 110) отразилась на флоте двумя всесокрушающими массовыми мятежами. Первый произошел в Кронштадте уже 28 февраля. В раскаленной обстановке, созданной адмиралом Р.Н. Виреном — одним из "возлюбленных" императорских ставленников — было растерзано и убито до 50 офицеров. Крепость, город и корабли оказались во власти анархии и безначалия. И уже за сутки до этого, 27 февраля в 7 часов вечера в Таврическом дворце открылось первое заседание Совета рабочих депутате в. "Совет" уже 1 марта успел опубликовать основополагающий акт, почти до основания разрушавший армию и флот. Это был знаменитый "Приказ № 1" Петроградского совета, в котором солдатам предлагалось во всех частях выбирать комитеты, которые должны взять под свой контроль все оружие и не выдавать его офицерам. Тем самым власть и права офицеров фактически ликвидировались.

Но даже и после сообщения о том, что Кронштадт уже 28 февраля был захвачен мятежными солдатами и матросами, Командующий флотом продолжал выжидать и не предпринял никаких шагов, опережающих события. Он оказался настолько слеп и недальновиден, что, как свидетельствовал Г.К. Граф (с. 256) продолжал, подобно М.К. Бахиреву, веровать в незыблемость самодержавия и даже воображал, что Государь по окончанию войны "снова примет власть в свои руки".

Так были потеряны дни 1 и 2 марта, когда, взяв на себя гражданское мужество объявить о решительном разрыве с царизмом и безоговорочном присоединении к власти Государственной Думы, адмирал мог еще успеть парализовать агитацию на кораблях. Так флот в состоянии неопределенности пришел к 3 марта.