Линга Шарира. Третье возрождение Феникса

Во сне Лена опять рисовала свою Картину. Хотя Семен Михайлович, преподаватель по изобразительному искусству, утверждал, что правильно говорить писала. Лена никогда с ним не спорила, но про себя она упорно повторяла, что рисует. Это упрямство внутри нее было всегда. Мама говорит, что передалось по наследству от отца…

Лена аккуратно установила на мольберт предварительно загрунтованный холст, не спеша достала палитру и набор из почти сорока кисточек.

Папа подарил.

Эти кисточки стоили каких-то совершенно немыслимых денег. Лена их берегла и очень дорожила ими. Поэтому использовала в жизни всего два раза. Они были слишком хороши, чтобы портить их на какую-нибудь посредственную мазню или выполнение домашнего задания. Нет, эти особые кисточки были предназначены исключительно для создания шедевра, которым и была задумана ее Картина.

Лена никуда не торопилась. Ей некуда было спешить. Выдавила краски, налила разбавитель и подобрала нужные тона.

Краски тоже папа подарил.

Когда он узнал, что Лена увлеклась рисованием, приехал в гости и притащил их целый чемодан. Лена как-то, ради интереса, пыталась подсчитать стоимость подарка. Вышло почти на две маминых зарплаты. Папа не был богат. Он работал простым инженером на оборонном заводе. Получал копейки. У него была новая семья и двое детей от новой жены. Но он каким-то непонятным образом сумел выкроить деньги на подарок любимой дочери. А через несколько месяцев привез еще и набор профессиональных кисточек. Лена никогда даже не пыталась узнать его стоимость. Это было совсем не важно. Важнее было другое, таких кисточек нет ни у кого. Даже у профессиональных художников кисти были проще и дешевле. Именно тогда Лена твердо решила поступать в ВУЗ на художника-реставратора. И поступила.

Наметила композицию. Потом быстрыми, но осторожными мазками стала набрасывать контур. Получалось очень ловко и быстро. Изображение словно само появлялось на холсте, как отпечаток проявляется на фотобумаге. Через некоторое время стало различимо огромное раскидистое дерево с тонкими и длинными ветвями. Потом появились опавшие желто-бордовые листья вокруг него. Постепенно у изображения возникла глубина. Вот небольшие кустики слева, а это соседние деревья. Фон не был прорисован, но по отдельным, казалось, совершенно незначительным элементам, он безошибочно угадывался. Теперь было ясно, что вокруг дремучий непроходимый лес. На небе сгустились тяжелые свинцовые тучи, и вот-вот должен обрушиться настоящий тропический ливень. А в самой глубине леса постепенно возникал контур одинокой человеческой фигуры. Скорее всего, мужской. В руках у возникшего из мрака небытия что-то было… Лена еще сама не могла понять, что это такое. Возможно, зонтик. А возможно, это какое-то оружие. Меч или шпага. Еще немного, и станет ясно. Не Лена творила картину, та сама собой возникала на холсте. Получалось просто здорово! Она улыбнулась и проснулась.

И все еще улыбаясь, открыла глаза. Но тьма ночи никуда не ушла. И уже не уйдет никогда…

И тогда Лена закричала…

А чуть позже, уже окончательно проснувшись, заплакала. Громко, отчаянно, навзрыд. Из своей спальни прибежала мама, и стала успокаивать, как в далеком детстве, гладя по голове. Лена уткнулась маме в плечо и слезы ручьем текли на ночную рубашку.

— Ну что ты, Леночка, успокойся.

— Мама… — шептала Лена сквозь рыдания, — мама… я… не хочу… жить…

— Ну что ты, деточка, разве можно так говорить? Грех это! Самый тяжкий грех.

— Мама, мне все равно. Твой бог меня предал. Он создал меня художником, а потом сделал слепой. За что? В чем я провинилась?

— Доченька, — теперь мама тоже плакала, — бог посылает нам испытание. Мы должны его преодолеть.

— В чем смысл? — закричала Лена, — Как я буду рисовать в темноте? Ты понимаешь, что я никогда не смогу видеть! Зачем мне такая жизнь? Я хочу рисовать, но я ничего не вижу.

Ее тело сотрясла судорога. Это был первый нервный срыв за шесть месяцев.

Полгода назад Лена возвращалась домой из ВУЗа. Короткое светлое платье, белая сумочка, босоножки, в ушах затычки наушников с веселой мелодией. Сияло солнышко, вокруг бодро сновали прохожие. Когда она переходила перекресток, пьяный придурок на мерседесе, не успевший вовремя затормозить, вылетел на зебру. Лена не слышала отчаянных криков прохожих, поэтому отскочить в сторону от стремительно летящей машины удалось всем, кроме нее. Краем глаза успела ухватить очень быстрое движение и повернулась. Последнее, что увидела, это огромный красный капот в нескольких сантиметрах от себя. Сильный удар. Лена пролетела по воздуху несколько метров и упала на дорогу. Ударилась затылком об асфальт. Наступила тьма…

Через два часа Лена пришла в себя в реанимационном отделении центральной городской больницы. Голова осталась цела, но оказался поврежден зрительный нерв. Лена ослепла.