Лингус (ЛП)

К сожалению, это был не идеальный мир. В реальном мире я иногда писалась, когда чихала или когда меня щекотали, и обычно пукала, стоило мне только проснуться, а еще в третьем классе я слышала, как мои папа и мама исполняли грязное танго. Я повернула голову, чтобы посмотреть на очевидца того, как я поправляла трусы, и мое лицо оказалось напротив груди очень высокого парня. Мне пришлось поднять голову вверх, а затем — выше и еще выше, чтобы посмотреть в самые красивые изумрудные глаза, которые я когда-либо видела, уставившиеся прямо на меня. Они были настолько яркими, что напоминали игрушку «Брайт Лайт», которая была у меня в детстве, — у нее волшебным образом загорались разноцветные колышки. Эти глаза находились на самом совершенном лице всех времен: высокие скулы, точеная челюсть и полные розовые губы.

На этих пухлых губах появилась веселая ухмылка.

— Золотой самородок нашла? — спросил меня богатый бархатный голос.

— Эм… — Мои пальцы все еще пытались вытащить из задницы ткань забытых богом трусиков для йоги, при этом у меня было такое ощущение, будто на моих щеках пылает лесной пожар. Меня затошнило. — Хотелось бы.

О мой Бог. Что со мной не так? Слова выскользнули из моего рта одновременно с тем, как я вытащила трусики. Если меня уже поймали, так зачем останавливаться? Я твердо убеждена, что нормальный человек отказался бы ковыряться в своем нижнем белье, но я делала именно это.

Парень залился низким, хрипловатым смехом, который должен быть запрещен в пятидесяти штатах Америки, а его глаза блеснули под козырьком поношенной зеленой бейсболки, скрывавшей волосы. Лицо парня реально было слишком красивым, поэтому было странно, насколько обезоруживала его улыбка. Он взглянул на мой пылающий румянец, а затем одарил меня правдоподобной застенчивой улыбкой.

— Прости, я повел себя ужасно грубо, — извинился он. — Я все время несу идиотскую хрень.

— Ничего страшного. Я тоже все время и говорю, и делаю идиотскую хрень. — Я попыталась сказать это как можно более нейтральным тоном, но была опозорена. Одно дело вытащить ткань трусиков перед Никки, Зои или перед моим близким другом Джошем, и совсем другое — перед горячим незнакомцем! У меня не было сомнений в том, что Бог просто смеялся надо мной.

Его рост примерно сто девяносто сантиметров, а тело с узкой талией было повернуто ко мне, закрывая широкими плечами весь обзор. Я предположила, что под черной толстовкой с капюшоном скрывались мускулы, но его взгляд был настолько пристальным, что на секунду я даже забыла, где мы находились.

— Ты пришла за автографом? — спросил он, приподняв темную бровь.

— Что? Нет! Жду подругу, — сказала я, указывая в очереди на блондинку ростом около ста семидесяти восьми сантиметров. Мне почему-то было неловко, что он предположил, будто я стою за автографом порнозвезды, но, если честно, — мы оба были на слете любителей порно, так что ни один из нас не имел права судить другого. — А ты за автографом?

«Что, черт возьми, со мной происходит?», — подумала я. Хотелось бы мне иметь средство от словесной диареи, похожее на «Пепто-Бисмол», потому что я вложила бы деньги в его разработку. Неуклюжие социальные навыки не доставляли мне проблем, когда я была рядом с людьми, которых знала. Уж они-то были хорошо осведомлены, что я частенько несла всякую хрень, не успев подумать.

Он снова засмеялся, на этот раз немного громче, но через секунду затих, поглядывая на стремительно растущую очередь, будто беспокоясь о том, что кто-то застукает его за тем, как он смеется.

— Нет, я тоже жду друга, — сказал он, широко улыбаясь и показывая идеальные белые зубы.

Я хотела спросить, которая из шлюх в очереди была его другом, но не стала. Я также молча задавалась вопросом, почему такой красивый представитель мужского пола был на порно-выставке. Этот парень не нуждался в порно, чтобы кончить, ему достаточно показать свое идеальное лицо любой девушке. Я была уверена, что они слетались к нему, как кабели к суке в период течки, желая поскакать сверху.

Какое-то время мы просто молча смотрели друг на друга, прежде чем я кивнула и повернулась. И сразу заметила, что Николь была следующей в очереди, чтобы взять автограф у вдохновителя большинства ее мастурбационных мечтаний. Она усмехнулась, слегка напоминая сумасшедшую. Девушка, говорившая с Калумом, ушла, и я увидела, как лицо Никки превратилось из безумного в смелую, уверенную в себе Николь, которую я знала и любила. Вот дерьмо!

Она наклонилась над столом, чтобы поговорить с ним, демонстрируя роскошную задницу всем, кто стоял в очереди. Секунду спустя Калум встал и обошел стол, в то время как Никки начала стягивать джинсы, оголяя кожу.

— Что она делает? — прошептал незнакомец, наклоняясь вправо, и оказываясь еще ближе ко мне.

— Она хочет, чтобы он подписал ее задницу, — фыркнула я, наблюдая, как Калум опускается на колено, так что ее задница оказалась прямо перед его лицом. У девушек в очереди это вызвало ярость, и я внезапно испугалась, что сейчас начнется драка.