Лингус (ЛП)

Я начала кивать еще до того, как он закончил предложение. Как только он произнес, что не умеет создавать, мне пришлось с этим согласиться. Когда мы пытались собрать стойку для мисок Йоды, ничего хорошего из этого не вышло. Взгляд, которым Тристан наградил меня в ответ на признание его слабости, лишь вызвал приступ смеха.

— Что? Это же правда!

— Я мог бы что-нибудь собрать, если бы захотел, — с возмущением произнес он, крепче сжимая мои плечи.

— Конечно, ты сможешь, — согласилась я, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимо. — Я куплю тебе «Лего» или «Строительные блоки», чтобы ты начал практиковаться.

Его лицо казалось непроницаемой маской хладнокровия и собранности, когда он уставился на меня. Но я хорошо его знала и видела, что в глазах у него пляшут задорные огоньки. Казалось, словно мы молчали несколько минут.

— Хочешь, чтобы я снова принес запасные трусики из твоей машины?

Глава 56

Как и в случае с удачей, мои месячные продлились на три дня дольше обычного. Я хотела отсалютовать матушке природе в знак «благодарности» за то, что она ограничила мне доступ к члену.

Неделю до моего дня рождения я провела с Тристаном, валяясь с ним на диване, составляя планы уроков, пытаясь забыть, что видела монстра в его штанах, и стараясь не напоминать о том, что мне вот-вот исполнится двадцать шесть. Помню, как в двенадцать лет я думала, что до того, как мне стукнет восемнадцать, пройдет чуть ли не полвека. В день, когда мне наконец исполнилось восемнадцать, я подумала, что до двадцати одного года еще целая вечность. Каким-то образом после восемнадцати следующие семь лет моей жизни прошли как в тумане. Это было захватывающе, но страшно, потому что меня интересовало, насколько быстро пролетят очередные двадцать пять лет жизни.

К тому же, чем быстрее я приближалась к тридцатилетней отметке, тем чаще думала о маме. Не помогало и то, что у меня шли месячные, потому что все напоминало о ней и практически кричало, что я недалека от того возраста, в котором умерла мама. Могла ли я представить, что умру всего через пару коротких лет? Нет, не могла. Каждый раз, когда мои мысли возвращались к этому, мне приходилось напоминать себе, что я легко могу умереть сегодня или завтра, или через полгода, или, черт возьми, через восемь, а то и семьдесят лет. Уверена, мама не хотела, чтобы я прожила всю жизнь, считая минуты до смерти. И знаю, что я не хочу, чтобы кто-то из моих близких прожил жизнь в ожидании смерти.

Во всяком случае, время, которое я провожу с Тристаном, научило меня хоть немного ценить жизнь. А она коротка, знаете ли.

Помня об этом, я была в прекрасном расположении духа, когда в половине пятого утра услышала звонок от Николь, желающей поздравить меня с днем ​​рождения. При нормальных обстоятельствах я бы, скорее всего, назвала ее шлюшкой-задницей-сучкой или кем-то в этом роде, но не в этот раз. Остаток утра я провела, отвечая на звонки. Например, от Джоша, который с ужасным акцентом пропел на испанском felizcumpleaños. Тристан позвонил в промежутке между Джошем и Зои, чтобы поздравить меня и напомнить, что мы увидимся после работы. Весь день я мечтала поскорее смыться из школы, чтобы вернуться домой и отпраздновать свой особенный день. Я планировала поужинать с Тристаном и папой, а потом поиграть в боулинг с моими сучками.

Папа. Тристан. Ужин. Все вместе. Пристрелите меня прямо сейчас.

Проблема не в том, что я переживала из-за отца, который может угрожать Тристану или что-то еще, а в том, что я знала: папа до посинения будет надо мной прикалываться. За всю жизнь я познакомила его лишь с одним парнем, и то с девственником. Или, как отец стал называть его через несколько месяцев после нашего расставания, — Дева Мария. Излишне упоминать, что в тот момент, когда я открыла рот, папа на сто процентов уверился, что я его дочь. Однажды, после того как я во второй раз за месяц врезалась в его рабочий грузовик, он сказал, что в семье Бергер свирепствует «ген дебилов». После этого Николь утверждала, что его слова многое прояснили.

Я была одета и готова к встрече с Магелланом, когда он позвонил и сказал, что подъехал к моему дому. Спустившись по лестнице так быстро, насколько это только возможно на каблуках, я обнаружила высокое, стройное тело моего мужчины, вылезающего из машины.

Иисусе. На нем был темно-серый костюм, идеально сидевший на его широких плечах, подчеркивающий мускулы рук и бедер. Как, черт побери, ему удавалось прожить день без того, чтобы его не облапала каждая женщина, встретившаяся на пути?

Он смотрел под ноги, засунув руки в карманы брюк, пока шел к дому. Услышав стук моих каблуков по тротуару, он посмотрел вверх и его глаза расширились. Он остановился. Тристан обернулся, глядя назад, потом посмотрел на меня, затем снова назад и опять на меня. Он поднял руки, закрыв ладонями оба глаза, и застонал.

— Я сплю?

— Что? — спросила я, остановившись как вкопанная в паре шагов от него.

— Это сон?