Лингвистические парадоксы

Лингвист. А вы бы их спросили об автомобильных двигателях или радиоприемниках: они рассказали бы больше, чем вы знаете.

Критик. Слышал я их слова — молоток, железно, предки, девчонки... Почему нам и в голову не придет назвать Татьяну Ларину девчонкой?

Лингвист. А вспомните в «Евгении Онегине»:

Музыка будет полковая!
Полковник сам ее послал.
Какая радость: будет бал!
Девчонки прыгают заране...

— и насмешливое примечание Пушкина к последнему стиху: «Наши критики, верные почитатели прекрасного пола, сильно осуждали неприличие сего стиха». Поэт имел в виду замечание Б. Федорова в «Санкт-Петербургском зрителе» (1828, № 4). Пушкин тогда писал, что Федоров «выговаривал мне за то, что я барышень благородных и, вероятно, чиновных называл девчонками (что, конечно, неучтиво) , между тем как простую деревенскую девку назвал «девою»:

В избушке распевая, дева
Прядет...»

В избушке распевая, дева прядет…

Критик. Вы думаете, только я говорю о словесной шелухе? Спросите родителей, учителей. Хорошо писал об этом писатель Б. Тимофеев: если школьнику, студенту что-то нравится, он скажет: законно, потрясно, классно, блеск. А ведь русский язык так богат.

С помощью синонимов можно выразить тончайшие оттенки: прекрасно, чудесно, восхитительно, великолепно, дивно, отменно, бесподобно, обворожительно, блистательно, волшебно...

Лингвист. Так вы хотите, чтобы современная молодая девушка говорила: Я смотрела отменный, обворожительный фильм? По мне, пусть лучше скажет потрясный.

Критик. Так Вам нравится молодежный жаргон?

Лингвист. Нет, не нравится. Я только против крайностей. Вот «Пионерская правда» очень остроумно высмеяла школьный жаргон. В газетном фельетоне рассказывалось, как отбирали для космического полета трех мальчиков. Капитан звездолета спрашивает каждого, как они представляют себе свою задачу после посадки на другую планету.

Один из мальчиков сказал:

— На этой законной посудине шмякнемся на этот шарик, потом, ясное дело, копыта кверху и хвост набок.

— Как, как?

— Ну отдохнем, поспим...

— Ясно. Продолжайте.

— А после прошвырнёмся к этим лупоглазым потрепаться о культурном контакте...

— Довольно. Следующий.

Первый мальчик не прошел, но и второй оказался не лучше:

— Брякнусь на эту черепушку и сразу же отключусь на отдых. Потом похромаю к шестилапым насчет культурного обмена...

А вот как говорит третий мальчик, речь которого выдается за образец:

— Ракета превосходная, но все равно после посадки нужен отдых для восстановления сил. Потом можно отправляться к местным жителям с предложением культурного сотрудничества...

Не дав этому идеальному оратору кончить, капитан в восторге заявил: «Достаточно. Вы приняты!»

А между тем газетное нужен отдых для восстановления сил в устах какого-нибудь семиклассника ничуть не лучше, чем отключиться на отдых. Отправиться с предложением культурного сотрудничества — так мог бы говорить дипломат, а не школьник. Выступая против одного, мы впадаем в другую крайность. Жаргон — это детская болезнь. Хуже, если ребята рано заболеют взрослой болезнью, которую К. И. Чуковский назвал канцеляритом, если они станут говорить штампами деловой или газетной речи. Нужно уметь чувствовать и понимать особенности литературно-разговорной речи. А мы нередко под правильной речью понимаем речь, ориентированную исключительно на нормы книжно-письменного языка.

Критик. Болезнь одна — отсутствие речевой культуры; проявляется она по-разному: сначала — жаргон молодежный, потом — жаргон канцелярский. А в итоге, как я и говорил, общее обеднение языка.

Лингвист. У Вас слишком мало данных для такого обобщения. Язык может быть бедным у отдельных людей. Ваш взгляд субъективен.