Лингво. Языковой пейзаж Европы

Django Reinhardt: William P. Gottlieb/US Library of Congress.

К северу, западу и югу от ареала немецкого языка падежи встречаются очень редко. Их сохранила лишь горстка мелких языков на холодном северо-западе Европы: исландский, фарерский, шотландский гэльский и ирландский гэльский, причем в Ирландии они исчезают. Однако к востоку от немецкоговорящих регионов падежи по-прежнему широко распространены. Только болгарскому и македонскому удалось от них (почти) полностью избавиться. Во всех остальных славянских языках, а также в албанском, армянском, латышском и литовском сохраняется по 6–7 падежей, а румынский и греческий цепляются за оставшиеся у них 3–4.

Однако и на востоке видны признаки упадка. Начнем с того, что ни в одном из перечисленных выше языков не сохранились все восемь падежей, которыми кичился праиндоевропейский язык пять тысяч лет назад. Из многих языков уходит вокативный падеж (форма обращения, подобная латинскому amice – что-то вроде Hey man!). А некоторые падежи становится все труднее различать. Допустим, в чешском разные падежные формы часто совпадают: к примеру, слово nadrazi (вокзал) используется в качестве шести падежных форм единственного числа и четырех множественного. Нельзя сказать, чтобы это добавляло ясности. И хотя в Центральной и Восточной Европе падежи еще живехоньки, поток неуклонно движется в одном, и только в одном, направлении: с падежно-изобильного пика к беспадежному водоему у его подножия. Предсказываю: через двадцать – максимум тридцать – поколений все эти языки достигнут океана беспадежья.

Или это слишком смелый прогноз? Сомневаться в нем заставляет один европейский язык – цыганский, на котором говорят миллионы рома. В начале I в. нашей эры, когда его носители еще жили не в Европе, а в Индии, в нем было семь падежей. В следующие столетия их число уменьшилось до трех, в полном соответствии с нашим «законом текущей воды». Но к тому моменту, как рома потянулись на запад – примерно в районе XI в., – число падежей увеличилось до восьми. И современные цыгане, вообще говоря, сохранили эти восемь падежей.

Почему так случилось? Как бы ни раздражали носителей английского падежи, они не просто обуза. Они оказывают услугу, без которой не может обойтись ни один язык: указывают на роль слова в предложении. Например, если слово стоит в именительном падеже (lupus, der Wolf), то это подлежащее; если в винительном (lupum, den Wolf) – прямое дополнение. В некоторых языках есть специальный падеж для обозначения места (местный падеж, локатив), а есть падеж для обозначения средства (творительный или инструментальный падеж). Конечно, эту задачу можно решать и другими способами: английский, например, для этого использует фиксированный порядок слов и предлоги. В предложении Kim gives Lesley money (Ким дает Лесли деньги) совершенно понятно, кто кому и что дает. Аналогично в предложении The girl played with her ball in the garden (девочка играла с мячом в саду) ясно, с чем играют и где, несмотря на отсутствие падежей.

Но вернемся к цыганскому. Когда он отбросил четыре из семи своих падежей, он сохранил два, которые определяли подлежащее и прямое дополнение (и еще третий, но там другая история). Большинство других падежей заменились словами вроде о, с и в – т. е. предлогами. Или, точнее, послелогами, потому что их ставили после слов, к которым они относились. Так происходит и с некоторыми «предлогами» в английском: посмотрите на положение слова ago в предложении Many centuries ago, the language had three cases (много веков назад в языке было три падежа).

В итоге – и это кульминационный момент – послелоги в цыганском присоединились к существительным. Перестав быть самостоятельными словами, они стали фиксированными окончаниями существительных (т. е. суффиксами). Легко видеть, какие из этих суффиксов старые, а какие новые: три старых падежных формы короткие – phral, phrala, phrales (брат), а новые формы длинные – phraleske, phraleste, phralestar, phralesa и phraleskero. Конечно, иностранец не может понять на слух, суффикс это или отдельное слово, потому что пробелы не произносятся. Но носители языка благодаря определенным грамматическим сигналам слышат разницу между суффиксом и отдельным словом. Ни один носитель английского не подумает, что ago в archipelago (архипелаг) – это отдельное слово или что weeks ago (несколько недель назад) – это одно слово.