Лингво. Языковой пейзаж Европы

Если какой-то из двух языков и сможет упростить свою орфографию, то это будет скорее китайский, чем английский. Сейчас, когда большинство китайских школьников учится говорить на нормативном мандаринском, традиционные иероглифы можно заменить символами пиньин, что значит «записанные звуки» – система, разработанная в Китае в 1950-х гг. и предназначенная для передачи мандаринского языка латинскими буквами в соответствии с фонологией. Однако тут есть одна закавыка. В китайском множество омофонов (слов с одинаковым произношением) – иероглифы у них разные, а звучание единое и, стало быть, символы пиньин совпадают. С этим можно было бы справиться, но за счет усложнения орфографии.

В этом месте вы можете возмутиться. Погодите, погодите – но английский-то не настолько мудрен! Не потому ли английский завоевал мир, что миллионы и миллионы людей охотно изучают язык, в котором нет французских родов, немецких падежей, испанских спряжений и валлийских мутаций?

К этому мы и подошли. Прежде чем я частично соглашусь с вами, хочу внести существенную поправку: победное шествие английского по миру объясняется вовсе не его простотой. Латынь завоевала много стран, но при этом была гораздо сложнее английского по части родов, падежей и склонений. Арамейский, греческий и арабский – еще три языка, имевшие в свое время огромное распространение, – грамматически такие же изощренные, как латынь. Их успех объяснялся историческими и политическими причинами, а отнюдь не особыми лингвистическими достоинствами. И с английским так. Если английский и проще этих четырех языков, то это всего лишь счастливый случай.

А он действительно проще? Ну, в какой-то степени. Хотя грамматика любого языка таит свои нюансы и подвохи, начинающих чаще всего особенно пугают флексии – буквы, по грамматическим причинам добавляющиеся к слову в конце (а в некоторых языках в начале или даже в середине). Конечно, английский не полностью лишен флексий: larger, largest, John’s, drawing, burnt, eaten – в этом списке флексии выделены жирным шрифтом. Однако по сравнению с большинством языков запас флексий в английском невелик, и его ограниченность действительно облегчает новичку жизнь. Но в этом отношении и китайский не подкачал – тут он даже лучше английского. Так что мы наконец дошли до третьего общего свойства: скудности флексий. Именно оно позволяет этим двум языкам не сойти с дистанции в мировом чемпионате.

Из этого вовсе не следует, что взрослым, изучающим эти языки, не о чем беспокоиться. В обеих грамматиках есть свои подводные камни и труднопреодолимые преграды. У китайских существительных может не быть рода, но в китайском есть десятки так называемых классификаторов, и, чтобы не делать ошибок, нужно знать, какого классификатора требует то или иное существительное. Это как мы говорим пять голов скота или три пары брюк, а не пять скотов или три брюки. В китайском так ведут себя все существительные, и не всегда легко сообразить, что нужно применить к тому или иному существительному: головы, пары или еще что-то. (К счастью, есть один универсальный заменитель, который на мандаринском произносится как ге. Некоторые носители языка используют его, когда сомневаются в выборе классификатора, а неносители могут обходиться им всегда. Но это не очень культурно.)

Не стоит забывать поговорку о соломинке в чужом глазу и бревне в своем. В английской грамматике – как и в любой другой – полным-полно бревен. Начнем с того, что большинству изучающих язык взрослых непросто справиться с неправильными глаголами, такими как befall – befell – befallen и read – read – read. То же и с отрицаниями. Если в большинстве языков есть одно определенное слово (вроде not), которое позволяет отрицать все подряд, в английском отрицание для you write (вы пишете) звучит как you don’t write (вы не пишете), для you will write (вы будете писать) – you won’t write (вы не будете писать), для you can write (вы можете писать) – you can’t write (вы не можете писать), причем заметим, что o в do и don’t звучат по-разному, как и a в can и can’t. Есть и другие странности. Почему по-английски говорят I want you to listen (я хочу, чтобы вы послушали), a не просто I want that you listen? Почему предлоги часто отлетают от того слова, к которому относятся – this is the girl I’m in love with (это девушка, которую я люблю)? Носители языка не задумываются над такими вещами, но неносителей все это сильно озадачивает. Я вовсе не хочу сказать, что английский каверзнее других языков. Я только хочу, чтобы вы поняли: умеренное употребление флексий еще не делает английский простым.