Линии на руке

Девушку привели минут через двадцать. Дверь, скрипнув не смазанными петлями, отворилась и в проеме показалась женская фигура, причем, даже не видя лица Маши, я был уверен, она сейчас совершенно не понимает, что вообще происходит.

– Привет, Макс, – едва мы остались одни, тихо произнесла девушка, – только не говори, что ты меня сюда трахать позвал.

– Привет, Маша, – ответил я, – мне нужна твоя помощь.

– Рассказывай, – очень по-деловому сказала Ершова, присаживаясь на кровать. – Если думаешь, как сбежать, то я в деле.

– Ты хочешь убраться из Лесного? У женщин вроде условия проживания вполне сносные.

– Да ты что? Прямо райский сад нам тут устроили. Ты вообще в курсе, что у меня не так много вариантов, нормально здесь устроиться. Можно, например, стать женой какого-нибудь солдата или рейдера, он тогда тебя и кормит, и защищает, и… ну и так далее. Вот только мне такое нафиг не уперлось. Это вон Настя уже на пол пути к венцу и ее, самое интересное, все устраивает. К ней Симонов – тот здоровяк на уазике, почти каждый день шастает, а Куликова и не против, косметику у других баб выпросила, наряжается, как только может. Хороший он, говорит, добрый. Дура, что могу сказать.

– А тебя, я так понимаю, подобная судьба не устраивает? – усмехнулся я.

– Я что, похожа на хорошую жену? – очень серьезно спросила Ершова. – Пытались тут ко мне яйца подкатить парочка кавалеров, ну и были посланы далеко и надолго. Хорошо хоть на счет изнасилований в Лесном очень строго – накажут так, что жить не захочешь, у Креста на этот счет какой-то пунктик есть. Такие вот дела, получается, что бабе без мужика здесь уготована только роли прислуги. Принеси, приготовь, помой. Я тут заикалась на счет рейдерства или хотя бы солдатом поработать, так меня только обсмеяли уроды. Нет уж, я лучше сдохну, чем всю жизнь буду харчки с пола оттирать. Короче, если ты, Макс, бежать собрался, то давай вместе. Эх, говорила ведь, надо еще тогда, возле выхода сваливать.

– И куда бы мы подались?

– Да знаю я, – в сердцах выругалась Ершова, – ну а сейчас что поменялось?

– Маш, ты на счет Насти и Симонова уверена?

– Полностью. Придет этот бугай и как теленок на нее смотрит, глаз отвести не может, а эта дуреха и радуется. Ей местные бабы все уши прожужжали, как это круто, когда твой муж – рейдер. Тут тебе и еда самая лучшая, и ништяки из Полиса первой получаешь, и побрякушки всякие. Не жизнь, а малина.

– Отлично, – кивнул я, – просто замечательно…

– Великолепно просто, – нахмурилась Ершова, – ты, о чем вообще?

– О том, что Куликова способна нам помочь. Все рейдеры Лесного имеют в распоряжении карту распределения зон опасности. Без нее соваться за пределы города – просто изощренный способ самоубийства. Маша, надави на Настю, напомни про то, что я ее от Федоса спас, пусть выпросит у Симонова эту карту.

– А если он Кресту доложит? Нас тогда за шею к воротам повесят для потехи публики.

– Это неизбежный риск, но другого способа достать карту я не вижу. Симонов конечно не идиот, чтобы не понять кому она понадобилась, но он вроде очень удивился, когда меня в отстойник определили, и, я надеюсь, своей возлюбленной в такой маленькой просьбе не откажет. Понятно, что сильно рисковать он не захочет, но карта – такая мелочь. В любом случае надо попробовать. Меня рано или поздно грохнут, не через неделю, так через месяц, так что я все равно попытаюсь отсюда свалить, а с картой это будет куда проще сделать.

– Хорошо, – после небольшого раздумья сказала Маша, – лишь бы Куликова не отказала.

– Надеюсь, добро она помнит. Можешь ей, кстати, сказать, что Федос все – кончился сегодня.

– Ты его завалил?

– Да. На арене сегодня.

– Туда ему и дорога, уроду, – в голосе девушки послышалась злость, – еще бы Лизу к нему определить, хотя, ей скоро и так несладко придется. Фаворитки у Креста долго не задерживаются.

– В каком смысле?

– Бабы говорят, что Крест почти каждый месяц себе подружку меняет. Если среди новичков, попавших сюда, есть сговорчивая и желательно симпатичная девица, то предыдущая пассия тут же забывается и идет вместе с остальными в женский дом. Причем ее потом даже в жены никто не возьмет – боятся. Разве что какой-нибудь барыга заезжий выкупит такую неприкаянную для борделя или других развлечений.

– И часто здесь людьми торгуют? – нахмурился я.

– Мужиков не продают, – ответила Ершова, – вас и так везде полно, а с женщинами у некоторых поселений дефицит, вот и мотаются по городам предприимчивые деятели, занимаются, так сказать, перераспределением людских ресурсов, но Крест редко кого на сторону продает, только самых непокладистых или бесполезных.

– М-да, малоприятная картина.

– Это жизнь, – пожала плечами Маша, – ты лучше скажи, что дальше будем делать, если Симонов все-таки поделится картой?