Линии высоковольтных проводов

— Скажи, если станет неприятно, — чуть охрипшим голосом прошептал Джонатан.

Ларион смог лишь беззвучно кивнуть, а потом рука Дрейзера легла ему на грудь и пальцы стиснули сосок. Ларион шумно выдохнул и подался навстречу, когда Джонатан потянул его на себя.

Дрейзер уже жалел, что одна рука его занята, но давать юноше слишком много воли не хотел. Он наклонился и коснулся губами ключицы, от чего Ларион задышал еще тяжелей. Дрейзер спустился губами ниже и щекой ощутил, как мощно бьется сердце в груди Лариона. Рука его скользнула по животу юноши, и тот толкнулся бедрами вперед, выпрашивая продолжения.

Дрейзер мягко обхватил его член пальцами и принялся неторопливо ласкать.

Ларион закусил губу, чтобы не опозориться, напряжение пульсировало на пике.

Дрейзер перестал целовать его и, выпрямившись, снова поймал взгляд. Рука продолжала ласкать Лариона внизу.

Джонатан наклонился к нему и, касаясь дыханием виска, прошептал:

— Спасибо.

Ларион не выдержал, семя хлынуло Дрейзеру в ладонь. Он лишь успел выдохнуть:

— За что?..

— За то, что готов терпеть, — тихо закончил Джонатан и прижался губами к его виску.

Ларион прикрыл глаза, прижимаясь к его лицу в ответ. Ноги были ватными, и он сам не заметил, как оказался в оборудованной для него комнате. Какое-то время Ларион просто лежал на диване и смотрел перед собой. Потом уснул и проснулся, когда в окошко уже заглядывал первый солнечный луч. В чужом доме он быстро ощутил себя неуютно, встал, натянул вчерашнюю одежду и вышел в коридор.

Доусона не было, но двое охранников проводили его вниз, до самой машины.

— Домой? — спросил водитель, и Ларион беззвучно кивнул.

ГЛАВА 6

— Третьим номером выступает…

Дрейзер не только не слушал, кто выступает третьим номером, он и не видел ничего, что происходило на ковре. Восторженные крики публики и приветственные аплодисменты проходили мимо его сознания.

"Возьми меня", — стучало в голове.

"Я ненавижу красивых людей".

"И даже себя?"

У мальчика голубые глаза. Как у Лестера — и от этого хотелось кричать. И в то же время совсем не такие, как у него. Светящиеся изнутри.

У Лестера был холодный взгляд. МакКолан всегда знал, чего хотел. Это заводило, вызывало желание добиваться его. Порождало шторм безумия, до сих пор бурливший в крови.

"Возьми меня", — безумие вздымалось соленой волной. Желание пульсировало внизу живота.

— Джонатан, ты что, не понимаешь, что он обманывает тебя?

Дрейзер стиснул кулаки, чтобы не взять жену за шиворот и не выволочь с трибуны. Линда не затыкалась с самого утра. Нотфилд не давал ей покоя — она его ненавидела. И в чем-то даже была права. Нотфилд был опасен, но… Рэма Джонатан любил куда больше, чем ее.

Линда была матерью его дочери. Не больше и не меньше. Если бы он не боялся потерять Кейси, давно бы оформил развод и больше эту женщину не подпускал бы к себе и на милю. Но Кейси первые восемь лет жизни провела с матерью, да и потом у Линды было на нее куда больше времени. И Джонатан слишком хорошо понимал, что любые ссоры с Линдой в глазах дочери обернутся против него.

— Я был бы тебе благодарен, если бы ты помолчала и дала мне посмотреть выступление, — как мог мягко произнес он, но избавиться от рокочущих ноток в голосе все равно не сумел.

— И не надо на меня кричать, — Линда закатила глаза и схватилась за грудь.

Джон отвернулся, чтобы только не видеть этого спектакля. Ему безумно хотелось курить. Еще сильнее — покинуть душный зал. А в идеале — еще раз увидеть эти странные голубые глаза, похожие и непохожие на те, которые он искал.

"Доусон постарался на славу", — со злостью подумал он и тут же вспомнил о непрочитанном контракте. А следом — о том, как началась и как закончилась прошедшая ночь.

Стало стыдно. Не столько за то, что сорвался — он для того и нанял мальчишку, чтобы выплескивать злость. Больше за то, как бездумно расходовал этот нежный материал.

Дрейзер нанимал мальчиков уже давно. После свадьбы с Линдой он выдержал год. Старательно пытался создать семейный очаг, который не был нужен ни ей, ни ему. Потом стала прорываться злость. Бокс не помогал. Встречи с психотерапевтом приводили в ярость. И тогда Нотфилд предложил этот вариант.

Сначала все было не совсем законно, но качество мальчиков, которых поставлял Нотфилд, Дрейзера удручало. Слишком поношенные и откровенно пользованные — порой казалось, что им вообще все равно, трахают их или бьют.

Дрейзер поручил Доусону организовать собственный канал. Теперь на мальчиков выходили без посредников, предлагали хорошие деньги, имени заказчика не сообщали, а Дрейзер, в свою очередь, не показывал лица.

Ларион Костен стал исключением, но исключением не случайным. Дрейзер хотел подобрать кого-то, кого сможет считать только своим. Кто не уйдет, отплевываясь, когда закончится ночь. Кто будет приходить еще и еще. Станет частью его жизни — пусть только той, ночной, о которой неизвестно почти никому. Но Дрейзер хотел обрести стабильность. Знать, что следующий вторник пройдет не хуже прошлого. И ждать его, не опасаясь разочарования.